Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– «Десятый», до цели сорок километров, – прорезался в наушниках шлема голос Семёнова. – Обойдите авианосец по дуге, надо льдами.
– Не могу, нам не дадут вернуться к кораблю.
– К вам повернули оба Б‑2, расстояние – около ста пятидесяти.
– Принято. Нас обещали подстраховать.
– «Сушки» на подлёте, но их ресурс – максимум час. За это время вы должны сделать заход и накрыть цель.
– Майор, боевой заход! – вызвал пилота Афанасий.
– Снижаюсь.
– Всем готовность «один»!
Под самолётом развернулось белое пространство льдов до горизонта, испещрённое синими и голубыми тенями и чёрными трещинами. Солнце светило вовсю, хотя и висело низко над горизонтом, видимость была отличная, полосы облаков не мешали любоваться северным пейзажем, и даже с высоты, на которой шёл самолёт, можно было увидеть белые и чёрные точки – резвящихся белых медведей и тюленей, считающих этот мир своим.
– Командир, слева на подходе два «Хорнета», – доложил пилот. – Справа – два бомбера.
– Далеко?
– Бомберы в пяти минутах, палубники – в трёх.
– Время до цели?
– Около трёх.
– Подлетаем и пикируем до высоты… – Афанасий прикинул свои возможности как наводчика неймса, – километр. Всем нацепить шлемы защиты!
– А нас не собьют? – хладнокровно осведомился второй пилот.
– Пока мы не показали зубы – не собьют, – усмехнулся Афанасий. – С виду мы мирные люди, изучаем ледовую обстановку.
– Они уже знают, что мы можем возить в отсеках, – напомнил Дохлый, – по первому «Илу».
– У тебя есть другие предложения?
– Нет, – признался сержант.
– Майор, где наши «сушки»?
– Примерно в двадцати минутах, – доложил Сивоконь.
– Ничего, не полезут америкосы, а пока сообразят, что происходит, мы будем далеко. Майор, второго захода не будет, прицелься поточнее.
– Постараюсь, – ответил Романов.
Время ощутимо сгустилось, напоминая невидимый резиновый пузырь, сжимающийся перед носом самолёта.
Афанасий, настроившийся на бешеную отдачу сердца, буквально чуял приближение самолётов противника (коллегами и партнёрами называть их не поворачивался язык), и лишь отсутствие знакомых ориентиров не давало ему возможности начать атаку первым. А так хотелось!
– Пикируем! – сообщил Романов.
Самолёт клюнул носом и устремился к свинцово-серой, с фиолетовым отливом, поверхности океана, набирая скорость.
– Даю связь с нашими парнями.
В наушниках раздался голос командира звена «Су‑30», приближавшихся с востока:
– «Десятый», я «Пятнадцатый» «Су», вижу вас на радаре.
– Отвлеките «Хорнеты» с авианосца!
– Бомберы будут раньше.
– С бомберами я сам разберусь, не приближайтесь к ним, они, скорее всего, вооружены акустронами.
– Чем?
– Инфразвуковыми пушками. Не отвлекайтесь.
– Понял, выполняю.
Экран перед Афанасием по-прежнему был пуст, он не видел ни американские самолёты, ни российские, но вполне представлял, что происходит в воздухе на высоте пяти-семи километров, хотя ничем пилотам «Ила» помочь не мог.
– Ниже!
Экран перед ним показал сизый квадрат воды и чёрную чёрточку корабля поперёк, мигающую красными звёздочками. Это был уже знакомый Пахомову носитель «Зевса» – «Ночное Солнце», и судя по всему, увидеть над собой российский транспортник он не ожидал, так как оставался в неподвижности всего в паре километров от стены льдов. Либо его капитан понадеялся на защиту авианосца и чувствовал себя как у Христа за пазухой.
– Бомберы рядом!
– Пусть ловят наш… – Афанасий не договорил.
По кабине, по всем агрегатам самолёта, по телам пассажиров, по головам ахнула гулкая дубина потрясения!
У Афанасия лязгнули зубы! Тошнота на мгновение свернула желудок в узел, зрение смазалось, в душе родился вопль и застрял в глотке колючим рыбьим хвостом!
– … дь! – выругался кто-то.
Брегвадзе прокричал что-то на своём родном языке.
– Они атаковали нас из акустрона, сволота! – прилетел скрежет зубов Дохлого.
Афанасий не ответил, он боролся с собой, понимая, что у него всего несколько мгновений на прицеливание и выстрел.
– Майор, живы?!
– Проклятие! – прохрипел пилот.
– Держи машину!
– Пытаюсь…
Самолёт опустился почти к самому кораблю, начал выходить из пике, содрогаясь и раскачиваясь. Пилоты вели борьбу не столько с тяжёлой машиной, сколько с последствиями инфразвукового удара (не было сомнений, что Б‑2 имели на борту акустроны), и Афанасий облился холодным потом, подумав, что второй выстрел лётчики не выдержат.
Пальцы нашли нужные клавиши на клавиатуре без участия сознания.
В днище грузового отсека «Ила» открылся люк, в который вылез пилон с «изделием Д».
В прицельное кольцо, перечёркнутое крестом, – управление «Шершнем» вогнали в особую компьютерную программу, стрелку не надо было самому ворочать дулом генератора и оптической системой наводки, – попало белое пятнышко – купол «Зевса».
По голове снова засадили дубиной! Пилоты близко подлетевших бомбардировщиков ещё раз выстрелили из акустронов, метя в пилотскую кабину.
Сознание помутилось.
Последним всплеском воли Афанасий отсек все неприятные ощущения, все посторонние мысли и шлёпнул ладонью по красному грибку включения неймса.
Выстрел!
Невидимая молния разряда сорвалась со щелястого рыла «Шершня», вонзилась в белый шарик генератора электромагнитных волн, пробивая его – и весь корабль! – насквозь.
Видеть этого Афанасий не мог, но воображение услужливо нарисовало красивую картинку: сквозную дыру диаметром около метра и устремившуюся внутрь корабля струю воды.
– Спасайтесь, крысы!
Самолёт неохотно полез вверх, продолжая раскачиваться. Лётчики всё же не потеряли сознания и на грани беспамятства продолжали управлять «Илом».
На экран выплыл чёткий треугольник. Афанасий не сразу сообразил – в голове царил кавардак, – что это один из американских «стелсов». Рука сама вцепилась в консоль компьютера.
– Майор, три градуса левее!
Пилот не ответил, и самолёт не повернул, но Афанасий на инстинкте объявил компьютеру новую цель и, дождавшись мгновения, когда кольцо с крестом прицела накроет треугольник Б‑2, вбил в консоль грибок пуска «Шершня».