– Ты права, я хотел жениться на ней, Рэй, но она мертва.

Рэй закрыла глаза. Страдание вытеснило ее гнев, и Элрой увидел, как в ее глазах мерцают слезы. Он никогда не видел, чтобы она плакала. Она всегда была сильной – в отличие от него. Но, видимо, время сделало ее слабее.

– Хеления мертва, – сказал Элрой, чтобы еще раз прояснить Рэй этот факт. Он и ее сестра никогда не предстанут перед алтарем. Они никогда больше не разделят друг с другом постель. И никогда не создадут семью, чего всегда хотел принц Диглан.

– Это я знаю! – зашипела Рэй. – Но ты обещал жениться на ней.

– Если бы я мог, я бы это сделал.

– Ты лжешь.

– Я бы никогда не солгал, когда речь идет о ней.

Рэй молниеносно выпрямилась и обеими руками ударила по столу. Жидкость в ее стакане всколыхнулась, и вдруг ее лицо оказалось на расстоянии всего одной ладони от лица Элроя. Гнев сверкал в ее глазах.

– Ты же был рад, когда все наконец закончилось! Ее тело еще даже не остыло, а ты уже упаковал свои вещи и исчез.

Элрой не отклонился от Райи.

– Дома я уже не мог этого переносить.

– Отговорки!

Как Рэй только могла обвинять его во лжи? Да, она никогда не любила его. Пират знал это и не мог винить ее. Вокруг него ходило множество историй и слухов, и большинство из них соответствовало истине. Элрой был дебоширом и бабником. Но это было до его любви к Хелении – и после. Его чувства к ней были подлинными, более правдивыми, чем все, что он испытывал до той поры. Он никогда бы не предал ее.

– Я любил ее, и в этом ты можешь не сомневаться, – сказал Элрой, понизив голос. – Я провел несколько недель… месяцев у ее кровати и наблюдал, как она слабела с каждым днем. Я привез ее во дворец, послал за всеми целителями в стране и пообещал награду тому, кто смог бы ее спасти. Но ничего не помогло. И когда она… – Элрой прочистил горло, – когда она ушла, я больше не мог оставаться там. Все напоминало мне о ней. Только в одном упреке ты права – я был рад, что все закончилось, потому что она и так достаточно страдала.

Рэй горько скривила губы.

– Ты мог бы подождать хоть какое-то время.

– Подождать чего? – спросил Элрой. – Она ушла. Почему я должен был оставаться? Вместо этого я исполнил наше давнишнее заветное желание и отправился исследовать мир.

Рэй откинулась на ящик, словно у нее не осталось сил спорить. Меч женщины, который она прислонила к сундуку, опрокинулся и с громким звоном упал на землю.

– Так говоришь ты, Ди. Ты исследовал мир. Не она. Ты даже не удосужился отдать дань ее памяти.

Теперь даже Элрой почувствовал предательское жжение в глазах, которое он глубоко ненавидел.

– Ты знаешь, как называется мой корабль?

– Какое мне дело до твоего корабля?

– Спроси меня! – потребовал Элрой.

Рэй закатила глаза.

– Как называется твоя лодка? – наконец спросила она, казалось, окончательно устав от разговора.

– Мой корабль называется Хеления.

Рэй затихла.

– Неужели?

Элрой кивнул. Сначала было больно, но со временем боль, связанная с этим именем, превратилась в радость, которую мужчина испытывал, находясь в открытом море.

– Она всегда хотела увидеть мир и исследовать чужие страны. И я пообещал ей, что покажу ей все, когда она поправится. До последнего вздоха мы планировали эти поездки вместе, но… этому не суждено было случиться. Теперь она ушла, но я сдержу свое обещание, Рэй. Я не успокоюсь, пока не побываю для нее в каждом уголке этой земли.

И если только он женится на Фрейе, если только узнает тайну бессмертия, это желание сбудется, потому что обычной человеческой жизни не хватит, чтобы сдержать обещание, данное Хелении.

Зейлан закрыла глаза, и ее голова склонилась набок. На мгновение она задремала, но, испугавшись этого, вздрогнула, моргнула и выпрямилась. Девушка сидела в углу гардеробной, спрятанная за вешалкой для одежды. Прислонившись спиной к стене, Хранительница следила за дверью, через которую исчез Киран.

Тем временем приближался день, и теплые солнечные лучи осветили комнату. Зейлан нравилось наблюдать, как за дворцом, среди деревьев, всходит солнце. Девушке казалось, что никогда прежде она не видела более прекрасного утра. Больше всего ей хотелось смотреть на это чудо природы бесконечно, но она ужасно устала. Вот уже два дня Хранительница не спала, и каждая клеточка ее тела кричала об отдыхе, но мысли никак не хотели давать Зейлан покоя. Снова и снова она возвращалась к тому моменту в подземелье, когда вроде бы умерла. Как ей удалось оправиться от раны, нанесенной магическим мечом? Может быть, это был всего лишь обычный меч, который фейри вонзил в ее тело? Зейлан старалась придумать хотя бы такое объяснение всему произошедшему, потому что иначе все остальное теряло смысл. Магическое оружие было смертельным для любого, будь то человек, Хранитель или фейри.

А как же быть с магическим кинжалом из подземелья? Что за странное жжение она почувствовала, прикоснувшись к нему? Плод ее воображения? Случайность? Или все же это имело какое-то отношение к тому обстоятельству, что Хранительница, возможно, умерла, а после – воскресла?

При этой мысли девушке стало совсем неуютно. Она не знала, что с этим делать, и не смела сказать об этом Кирану. Ее жизнь и без того оказалась в руках принца, и Зейлан это совсем не нравилось. Страх, что он может предать ее, пронизал девушку до мозга костей. Фейри нельзя доверять, внушали ей с тех самых пор, как она могла думать, и от этого убеждения было не так-то легко освободиться. И все же какая-то ее часть доверяла Кирану, та часть, которая удерживала Зейлан от того, чтобы наброситься на принца. Она просто обязана была ему доверять, ничего другого ей и не оставалось. Принимая во внимание гвардейцев, которые подстерегали ее за пределами этого укрытия на каждом шагу, Зейлан ни за что не удастся сбежать из замка без посторонней помощи.

В коридоре перед гардеробной Хранительница слышала их шаги и громкие голоса. Снова и снова командир Вардт выкрикивал приказы и рявкал на своих людей. Из-за ее побега этот фейри был совершенно не в себе, и Зейлан стало любопытно, как прошел его разговор с Кираном.

Принц фейри оставил беглянку одну в гардеробной, чтобы выполнять свои повседневные обязанности, не вызывая подозрений. И все же время от времени он заходил проведать ее. В прошлый визит Киран даже принес ей миску с водой, чтобы она могла смыть с тела самые сильные загрязнения.

Зейлан задрала голову и выглянула в окно, выходившее на один из внутренних дворов. Повсюду сновали слуги, выполняя свою работу, но даже на расстоянии девушка поняла, что настроение там, снаружи, царит напряженное. Женщины и мужчины не разговаривали друг с другом и, опустив головы, уворачивались от гвардейцев, которые маршировали взад-вперед по периметру замка.