По тротуару двигалась толпа, особенно многочисленная накануне главного городского праздника. Здесь можно было увидеть искателей приключений, туристов и просто местных жителей, вышедших прогуляться перед сном. Чтобы не мешать прохожим, Александра перешла мостовую и остановилась у дома напротив, ожидая, пока Дирк справится с тугим замком. Теперь ему никак не удавалось запереть строптивую дверь. Эльк стоял рядом с ним, негромко разговаривая по телефону. Он не сводил при этом взгляда с Александры и улыбался, словно удерживая ее улыбкой на привязи.

Она ответила ему такой же ничего не значащей улыбкой. Обвела взглядом серый кирпичный фасад здания, в котором располагался ресторан. Дом, построенный давным-давно, был очень узким – всего в два окна по фасаду. Зато в глубину такой дом мог простираться метров на пятьдесят, вплоть до следующего грахта. Здесь было пять этажей. Кое-где светились окна, за которыми шла самая обычная вечерняя жизнь, не имеющая ничего общего с узаконенным распутством Зеедик. В одном из окон Александра разглядела двоих мужчин, разговаривающих на фоне книжных полок. В другом – целую субтропическую оранжерею, освещенную длинными лампами с подогревом. То был крошечный прообраз утраченного Эдема, Эдема, загнанного в ящики с землей, райского сада, о котором забыли Адам и Ева, бредущие по красноглазой Зеедик поодиночке, каждый – за своим собственным искушением.

Александра взглянула на Дирка – он все еще возился с замком, упершись в дверь коленом. Волосы у него были взлохмачены, лицо покраснело. Стоявший рядом Эльк, как всегда, корректный и насмешливый, наблюдал за его бесплодными усилиями с дружелюбной отстраненностью. Он все еще прижимал к уху телефон. Александра заметила прямо над его головой надпись, выложенную на фоне серой кирпичной стены контрастными шашечками соломенного цвета. Сощурившись, она прочла ее.

«Отель «Толедо».

Не веря глазам, она вновь и вновь обводила взглядом фасад. Перед ней была одна из тех старинных вывесок, ровесниц здешних зданий, которые что-то означали в год постройки дома, в те времена, когда домовладелец считал, что строится на века и на века устраивает в доме отели и рестораны. Эти вывески, ставшие частью туристического аттракциона, ровным счетом ничего не означали теперь.

«Отель «Толедо», – перечла Александра. Переведя взгляд правее, она увидела табличку с номером дома на углу, примыкающем к соседнему фасаду. «103 А».

Когда Дирк справился с дверью и вместе с Эльком подошел к Александре, она стояла, опустив глаза, прижав ладонь ко лбу. Эльк встревожился:

– Что случилось?

– Страшно болит голова, – отрывисто ответила женщина. – Я устала. Ужин придется отменить.

В ответ раздались разочарованные возгласы. Мужчины ни за что не желали согласиться с ее решением. Дирк заявил, что отговорки не принимаются:

– Я себе не прощу, если вы уйдете!

– Саша, в самом деле, подумай! – Эльк выглядел очень расстроенным. – Мы сейчас пройдемся по свежему воздуху, все пройдет! Ресторан очень хороший, место тихое…

Но Александра стояла на своем. Она высказала сожаление, что пила шампанское – от него у нее всегда разыгрывается чудовищная мигрень. О своих актерских способностях она всегда была мнения невысокого. Но вероятно, ее лицо и в самом деле было искажено словно от боли. Дирк сдался первым:

– Ну, очень жаль… Ужин за мной, естественно. Да! И я ведь должен взять ваш номер карты…

– После, после… – пробормотала Александра, пожимая его протянутую руку. – Нет, Эльк, я отлично доберусь на трамвае, не провожай!

Но ей не удалось от него отделаться. Наспех простившись с приятелем, Эльк устремился за ней. Не успела Александра сделать несколько шагов в сторону площади Дам, как часовщик нагнал ее. Подстроившись под ее торопливые шаги, Эльк пошел рядом, заглядывая ей в лицо:

– Так! Что случилось?!

– Ничего, – не поворачивая головы, ответила Александра.

– Прекрасно! – иронически протянул Эльк. – У тебя такое лицо… Тебе не понравился Дирк? Но он отличный партнер…

– Я так не думаю, – отрезала художница. Она внезапно остановилась, и Эльк замер тоже. Прямо над ними горела вывеска бара – на Зеедик невозможно было найти ни клочка тени. В этом зеленоватом искусственном свете Александра хорошо видела вопрошающие глаза Элька. – Я боюсь, мне придется отказаться от его заманчивого предложения.

Эльк испугался. Она отчетливо видела страх, метнувшийся на дне его глаз, всегда как будто слегка улыбающихся. Дернув углом рта, мужчина снял очки, провел стеклами по лацкану пальто, вновь их надел:

– Подожди. Это несерьезно. Ты шутишь?

– У меня нет настроения шутить. Я не знаю в точности, почему погибла Варвара… Но Надя умерла из-за этого отличного партнера! Я отказываюсь! Не хочу быть третьей жертвой!

– Да что ты говоришь! – Вне себя от волнения, Эльк бесцеремонно схватил ее за локоть и буквально втолкнул в дверь бара. Зазвенели колокольчики за притолокой. Внутри были полутемно, двое мужчин пили пиво у стойки и болтали с хозяйкой. Эльк рывком усадил Александру за крошечный столик в углу, обернулся к стойке, крикнул что-то и сел рядом.

– С чего ты взяла… – начал он и запнулся, словно подавившись воздухом. Откинулся на спинку стула, сделал глубокий вдох, пытаясь вернуть утраченное душевное равновесие.

– Объясни! – потребовал он. Его губы заметно дрожали. Барменша принесла им две чашки кофе и удалилась за стойку, напевая что-то себе под нос. – Объясни, почему ты решила, что Надя умерла? Откуда такая уверенность? Я же тебе говорю, что она жива!

– Ты врешь.

Александра произнесла эту фразу очень спокойно. Эльк не отреагировал. Он ждал, словно не услышал ничего особенного. Художница смотрела на него с нарастающей, душной злостью.

– Позволь кое-что уточнить. – Она боролась со спазмами, сжимавшими горло. Перед ее внутренним зрением стояла надпись, выложенная кирпичиками на серой стене. – Отец твоего друга, Петер Моол, умер шестнадцатого октября? Не помню, говорила я тебе или нет, но Надя звонила в Москву в этот самый день. Это был единственный звонок за полгода.

– Что это доказывает? – Эльк заглянул в свою чашку, словно надеялся там прочесть ответ на вопрос. – Что твоя подруга умерла?

– Она тесно общалась с Петером Моолом?

– Нет! – Эльк решительно покачал головой и тут же сузил глаза, замер, принял недоумевающий вид. – Понятия не имею.

– Ты все-таки с ней знаком, – негромко заключила Александра. – Не надо врать, пожалуйста, ты себя выдал. И Дирк ведь признал, что Надя на него работала. Как ты мог ее не знать?

Эльк пожал плечами.

– Она ставила подписи на заключениях к фарфору, – продолжала Александра. – Петер Моол, Хендрик ван Тидеман и она. Хорошая троица для выхода на русский рынок… Который имелся в виду, насколько я понимаю, еще год назад! В квартире Нади в прошлом декабре появилась обезьяна с бубном. Она и сейчас там стоит. Варвара не продавала ее здесь, она отослала фарфор в Москву, как и было условлено. Но Надя не стала его продавать! Знаешь почему?