– По-дружески… Как интересно! – Она продолжала смотреть в окно. – Значит, когда я была наверху, в номере, вы говорили по телефону. О чем, позволь узнать?

– Совершенно ни о чем, тем более она все еще находилась на аукционе. Собственно, у меня с ней никаких дел не было, она нарушила обязательства перед Дирком. Ничего не хочу от тебя скрывать: ты ведь теперь знаешь, что она рекомендовала твою подругу Дирку. Так вот, она получила вознаграждение как посредник и не должна была больше вмешиваться в их дела. А она вдруг решила вмешаться. Потребовала еще денег. Занялась шантажом… Это просто непорядочно!

– Да-да, – кивнула Александра. На этот раз она взглянула на рассказчика. Тот удивленно поднял брови.

– Согласна, обязательства нарушать нельзя, – пояснила Александра, решив воздерживаться впредь от иронии, которая Эльку либо казалась непонятной, либо он делал вид, что не понимает ее. – Тем более она ведь получила деньги за услугу. Я правда так думаю.

– Не знаю, в чем была причина! – вздохнул Эльк. По всей видимости, он слегка успокоился. – У Барбары были одни неудачи в последнее время. Она стала неадекватной. Я просил ее по телефону, чтобы она бросила свою затею, никто ей больше ничего платить не будет… Но она увидела, за какую цену продали «Детей садовника», и это ее с ума свело. Она могла говорить только об этом! И требовала, чтобы я организовал ей встречу с Дирком, еще до вечеринки у Стоговски. Иначе, говорила она, устроит скандал на глазах у всего общества. В гостях…

– А скандал, как я понимаю, касался подлинности заключений, которые были выданы на «Детей садовника»? – уточнила Александра. – Точнее, заключения-то были подлинными. В отличие от фарфора, по всей вероятности…

– Именно так, Саша.

– Я рада, что ты говоришь со мной честно, – сказала она с усилием. На душе у нее становилось все тяжелее.

На улице тем временем пошел проливной дождь. Зеедик немедленно опустела. В лужах плавали огни вывесок, сиявших сквозь водяную пыль нежно, смягченно. Туристы у стойки бара также смотрели в окно, очевидно, сокрушаясь оттого, что не могут продолжить прогулку. Барменша, тихонько напевая, нацеживала очередной бокал пива. Поймав взгляд Александры, она улыбнулась ей заговорщицки, тепло.

– Именно так, и она прекрасно знала, что вмешиваться в это дело нельзя, – продолжал Эльк. – Никто этого терпеть не будет. Дирк сейчас не в том финансовом положении, чтобы платить шантажистам. И потом, шантажистам вообще никогда не надо платить. Она требовала, чтобы я организовал их встречу. Я был вынужден перезвонить ему… Смешно, да? Они находились в одном здании, но прямой контакт был невозможен. После истории с пропавшим фарфором он был очень на нее зол. И то, что она так удачно пригласила в Амстердам Надю, дела не изменило. Дирк давно пожалел, что связался с Барбарой… Она слишком требовательна, и ей нельзя верить!

– Она погибла, – напомнила Александра. – Теперь она честнее нас всех вместе взятых, потому что никогда уже не соврет.

– Я созвонился с Дирком, передал ему, где и когда его будет ждать Барбара. Она хотела встретиться в парке Вондела, позади виллы по адресу Конингслаан, 40.

– Это мой адрес! – вырвалось у Александры. – Я сказала его Варваре на аукционе…

– Она угрожала, что в случае отказа все расскажет тебе. Да и решилась на такой шаг только потому, что приехала ты, мне кажется. Это каким-то образом воодушевило ее.

– То есть я косвенным образом виновна в ее смерти, это ты хочешь мне внушить? – бросила Александра, зябко стягивая на груди полы куртки и вновь отворачиваясь к окну. – Тогда обвини меня и в смерти Нади заодно.

– Надя жива! – Последние слова Эльк почти выкрикнул и, опомнившись, тут же заговорил шепотом, не обращая внимания на то, что в их сторону сразу повернулось несколько голов. – Она жива, я не знаю, чего ради Стоговски сказала, что из трех экспертов двое умерли. Умер только Моол… И естественной смертью, уверяю тебя!

– А Варвара?

– С ней все вышло плохо… хуже некуда… – пробормотал Эльк. Это воспоминание явно причиняло ему настоящую боль. – Дирк согласился с ней встретиться. Анна поехала к Стоговски одна, без отца. Мы с тобой пошли туда пешком из отеля… Остановились у твоего дома – Барбара назначила встречу Дирку в нескольких метрах от этого места, в это самое время, только со стороны парка. Но ты сама слышала, как было тихо!

– Значит, в это самое время… – Александра произнесла эти слова и не услышала своего голоса. Перед ней вновь мелькнуло лицо Варвары, блеснул кровавый рубиновый огонек в ее жабо из пожелтевших кружев. Она поймала себя на том, что невольно старается поверить Эльку. – Когда мы пришли к Стоговски, Анна была там. А ее отца не было. Все верно. Но потом исчез ты, и очень надолго! Так что… почему я должна поверить, что это был не ты? И как она погибла, вообще?

Дождь перестал. На улице вновь появились прохожие. Туристы у стойки оживились, расплачиваясь и собираясь продолжать осмотр злачных мест. Эльк нахмурился, в упор посмотрев на Александру, затем взглянул на часы:

– Как поздно… И как страшно все обернулось. Не думай, что мне не жалко Барбару…

– Как она погибла?

– Я все знаю со слов Дирка. – Он говорил еле слышно, углом рта, не сводя взгляда с туристов, теснящихся у двери. – Когда он появился у Стоговски, без Барбары, я сразу понял, что они поссорились окончательно. Подошел к нему, спросил… Дирк говорил совершенно спокойно, должен признать! Они поспорили, она попыталась выцарапать ему глаза, бросилась в лицо молча. Как дикая кошка… Он ее оттолкнул и ушел. Судя по всему, сказал он, она поскользнулась на берегу канала и упала в воду – он слышал плеск. Дирк попросил меня сходить за ней, вдруг она сломала ногу…

– И ты пошел? – подняла брови Александра.

– Дирк – мой старый друг и деловой партнер. Я пошел.

Теперь бар опустел. Барменша тоже исчезла в комнатке за стойкой – оттуда доносилось звяканье стекла. По всей видимости, она уже пришла к выводу, что эта пара за столиком у окна обосновалась здесь до закрытия, то есть часов до двух ночи. В квартале красных фонарей, где все было таким старинным и в то же время не было ничего постоянного, привыкали друг к другу за час, как за год, и расставались навсегда за секунду, без сожалений, с улыбкой.

– Я взял в прихожей дождевик, пошел в парк. Нашел Барбару на том месте, где он указал. – Эльк ссутулился, поеживаясь, словно ему вдруг сделалось холодно. – Фонарь горел довольно далеко, мне не было видно лица… Немного света падало из окон виллы, где ты остановилась – на втором этаже горели все окна. Я не трогал ее, только склонился над ней, позвал… Она была без сознания или мертва. Я поскользнулся, вцепился в куст, рядом с которым она лежала. Земля была мокрая от дождя… Упали очки. Я еле нашел их, изорвал дождевик о ветки, поцарапал щеку. Мне было очень страшно, Саша, что меня вдруг застанут с трупом. Вдали слышались голоса – у входа, где горели фонари. Я нашел очки, они были в грязи. Сунул в карман, пошел к выходу.