Промышленная политика при Анне Иоанновне осуществлялась в духе актов, полученных в наследие от петровского времени, — Берг-привилегии 1719 года и Регламента Мануфактур-коллегии 1723 года. Оба закона предоставляли промышленникам обширные привилегии, преследовавшие цель содействовать вложению капиталов купцов в производство. Купцы, основавшие мануфактуры, освобождались от постойной и подводной повинностей, рекрутчины и от выполнения фискальных поручений казны. Но главная привилегия состояла в предоставлении им права приобретать крестьян.

В царствование Анны Иоанновны три правительственных указа заслуживают пристального внимания: приписка крестьян к металлургическим заводам на Урале; указ 1736 года, навечно закреплявший мастеровых за мануфактурами в легкой промышленности и металлургии; передача казенных заводов в частные руки. Отметим: указы не являлись принципиально новыми, так как вели начало от петровского времени, но при Анне Иоанновне они деформировались в уродливое явление — грабеж народного достояния.

Начнем с последней акции. Передача казенных заводов в частные руки при Петре Великом являлась одним из важных элементов поощрения развития промышленности. Царь был осведомлен об отсутствии у отечественных купцов значительных капиталов, чтобы построить крупное предприятие, обеспечить его нанятыми за границей мастерами, сырьем и располагать оборотными суммами для реализации готовой продукции. Основание мануфактур могло осилить только государство. Оно так и поступало: сооружало предприятие, комплектовало для него рабочую силу, обеспечивало сырьем и на полном ходу передавало его на льготных условиях купцам по цене, включавшей в себя реальные расходы казны на строительство предприятия, затраты на инструменты и сырье. Промышленники, получившие предприятие из казны, расплачивались за него в течение нескольких лет не деньгами, а готовыми изделиями. Более того, промышленник или компания промышленников получали от государства беспроцентную ссуду значительных размеров.

Об отсутствии в стране богатых купцов, готовых вложить капитал в незнакомую сферу производства, свидетельствует передача Суконного двора не одному-двум купцам, а компании из одиннадцати человек, которых с трудом наскребло государство в различных городах. Указ предусматривал возможность принудительного комплектования компании. «Буде волею не похотят, то в неволю» — так велел царь.

Из всех отраслей промышленности государство было кровно заинтересовано в развитии трех — металлургической, суконной и полотняной. Острую нужду в суконных мануфактурах казна испытывала в связи с необходимостью обеспечить армию и флот сукном для экипировки офицеров, солдат и матросов. Казна проявляла интерес к продукции металлургии и к полотняной промышленности: чугун и железо были необходимы для литья пушек и изготовления ружей, а полотно для парусов. Но обе эти отрасли работали на внешний рынок, и казна к их развитию проявляла пристальное внимание.

Опыт передачи казенных предприятий купцам оказался удачным и служил импульсом для ускоренного развития мануфактурной промышленности. Классическим примером такого рода начинаний государства является судьба Невьянского завода на Урале. В этом отдаленном от центра и слабо заселенном районе казна в течение пяти лет построила четыре вододействующих завода, один из которых (Невьянский) она в 1702 году передала Никите Демидову — промышленнику, уже обладавшему опытом эксплуатации металлургических заводов в Туле и ее окрестностях. Энергичный и знающий дело талантливый организатор ко времени своей смерти в 1726 году основал еще пять заводов. Их производительность в 1734 году превышала производительность всех казенных заводов на Урале.

Успех, правда, менее эффективный сопутствовал и передаче купцам казенных мануфактур в легкой промышленности. И хотя компании здесь оказались недолговечными, полученное от казны предприятие было поделено между ее участниками, каждый из которых положил начало собственному промышленному хозяйству.

Передача казенных предприятий купцам для государства была убыточной, но Петр I к этой акции подходил не с фискальными мерками, а с учетом перспектив экономического развития суверенного государства, усиления его военного потенциала.

Вопрос о передаче казенных заводов на Урале в частные руки возник в 1730 году, но тогда Берг-коллегия, ведавшая горной промышленностью, настояла на их сохранении за казной. Для определения судьбы казенных заводов в 1733 году была создана специальная комиссия, которую обязали «учинить основательное определение… каким образом к лучшему нашему интересу быть может, а именно, на казенном ли коште их содержать, или отдать партикулярным людям».

Комиссия так и не удосужилась «учинить основательное определение» к 1734 году, когда на Урал был отправлен знаток горнорудного дела, два года стажировавшийся на металлургических заводах Швеции, известный историк и администратор, разделявший экономические взгляды Петра Великого, В. Н. Татищев.

Татищев доносил, что в Сибири найдено такое количество руд, что можно построить 30 заводов. Особый интерес вызывала гора на реке Кушве, с вершины которой можно разглядеть территорию на 100 верст в окружности, содержавшую огромные запасы высокосортной железной руды. «Для такого обстоятельства, — писал Татищев императрице, — назвали мы оную гору Благодать, ибо такое великое сокровище на счастие вашего величества по благодати Божией открылось, тем же и вашего величества имя в ней в бессмертность славиться имеет». Именно на строительстве Кушвинских или Гороблагодатских заводов сосредоточил свои усилия Татищев. В 1739 году, когда они были готовы, их осматривал генерал-берг-директор Шемберг и, как говорится, положил на них глаз. По мнению хорошо осведомленного Татищева, за спиной Шемберга стоял Бирон. «Когда Бирон, — писал Татищев в „Лексиконе российском“, — оный великий государственный доход вознамерился похитить, тогда он, призвав из Саксонии Шемберга, который, хотя и малого знания к содержанию таких великих казенных, а паче железных заводов не имел и нигде не видел, учинил его генерал-берг-директором с полною властью, частью подчиня Сенату, но потом видя, что Сенат требует о всем известия и счета, а Татищев, которому все сибирские заводы поручены были, письменно его худые поступки и назначения представил, тогда, оставя все учиненные о том комиссии представления, все заводы под именем Шемберга тому Бирону с некоторыми темными и весьма казне убыточными договоры отдал».

В принципе Татищев не возражал против передачи заводов частным лицам, но не всем: в казенном владении надо было оставить крупнейшие предприятия, обязав их выполнять роль рассадника мануфактурного производства. «Известно всем, — рассуждал Василий Никитич, — что в России ни один заводчик к строению заводов перво не вступает, и везде сперва казенные построены, а потом, с помощью оных, другие промышленники строить начали или, взяв казенные, размножили». Гороблагодатские заводы должны быть переданы в частные руки последними не только потому, что рассчитывали получать от них 35 тысяч ежегодной прибыли, а потому, что «сие паки противно интереса государственного, ибо если в Красноярске и Даурах медные заводы не построить, то хотя тамо и купцов богатых довольно, но за неискусством никто строить не возмется, и оное сокровище останется». На Гороблагодатские заводы возлагалась роль опоры при сооружении в крае частных заводов, владельцы которых могли получать оборудование, инструменты, консультации.