— В таком случае, нам не стоит откладывать, лучше провернуть всё прямо сейчас, этой ночью, — решительно произнесла Рона. — Милла с Рисской уже почивают, поэтому, если Елиза будет кричать, что она ни в чём не виновата, а серьги ей подарила Белла, при этом, призывать третью лаэриту или её служанку в свидетели, то мы просто откажемся беспокоить драгоценный сон дочери хозяина.

— Прекрасно! Я рада, Рона, что ты прислушалась к разумным доводам. Пойду к себе. Нельзя, чтобы Чард что-то заподозрил, — поспешно протараторила Жанетта и, уже уходя, бросила последнее наставление экономке — Тебе лучше позвать моего мужа сразу же, как только поднимется шум. Пусть лучше он, потом, сам доложит о случившемся лаэрду. Возможно, наш хозяин будет возмущён тем, что его фаворитка оказалась воровкой и даже видеть её не захочет, не то, что разбираться… Но, если он всё же пожалеет девчонку, которая, как выяснится, окажется невиновной — это ненадолго. Зачем ему рядом калека, если в его постели счастлива оказаться любая красавица, и не только с наших земель.

— Я заявлю о пропаже шкатулки и пошлю Лару за старшей горничной, пажами и тобой, Рона, как только доберусь до своей комнаты, — деловито поставила точку в разговоре Лисия.

Из своего укрытия я слышала, как шаги заговорщиц стихли в глубине коридоров. Одновременно, глухо стукнула, закрываясь, дверь в комнату гаспады Роны.

Тихо.

Некоторое время я находилась в полном ступоре. Что делать? Как быть?

У Роны наверняка есть запасной ключ от моей двери. Только ключики от личных сундуков у всех в единственном экземпляре. Я нервно натирала ладонями собственные кисти, словно постоянно желала убедиться, что они обе на своём месте. Во время обыска ко мне постучат и, когда я не отзовусь, экономка откроет мою каморку своим ключом. Сундук взломают и найдут подарок Беллы. Всё. Меня сволокут во двор и, в присутствии всех, кто не будет спать из-за переполоха, обвинят и отсекут кисть, прижгут обрубок и разойдутся спать дальше. Вряд ли мне станет легче, когда выяснится правда. Даже, если разоблачат заговорщиц… кисть назад не пришьёшь.

Бежать?!

Куда?! Зима, снег, метель… По такой погоде до ближайшей деревни пешком не дойти, особенно не зная дороги. Так что, даже, если я каким-то чудом выберусь ночью за ворота, бежать — это не вариант.

Что тогда?..

По здравому размышлению, остаётся только спрятаться где-то на замковой территории. Желательно не просто до утра, а до возвращения лаэрда. Тогда, нужны запасы пищи и воды.

Я вернулась в купальню и через дверку для слуг пробралась на кухню, по дороге размышляя: где бы мне в безопасности переждать лихо?

Я пошарила по столам, чугункам и кастрюлям. Продуктов на кухне не было. Я знала, что на ночь всё запирают в кладовых, но надеялась найти хоть что-то позабытое. Попытаться взломать замок? В самом деле воровать? Нет уж. Не хочу, да и не сумею.

Возможный голод или отрубленная кисть? Из двух зол выбирают меньшее. Как-нибудь потерплю. Я начала пробираться к выходу на задний двор. Хорошо, что я надела подаренную безрукавку и, вообще, тепло закуталась. Боялась простыть в продуваемых коридорах, возвращаясь к себе после купания. Зато теперь на улице не замёрзну.

Спрятаться в свинарнике или у Фисы? Нет. Думаю, меня первым делом станут искать в тех местах, где я бывала, и у тех, с кем дружила. Поэтому Астя тоже не подходит. К её Тонию, в слесарную мастерскую, попроситься? Нет. Он может выдать меня, если его Чард спросит. Я плотнику — никто, по сути.

Некоторое время я бродила в каменных лабиринтах замковых строений, безуспешно толкаясь во всевозможные запертые двери, заворачивая за какие-то углы, ныряя в узкие арки и переулки. Мне казалось, что вот-вот появятся люди с факелами, схватят меня и потащат на центральный двор, чтобы отрубить руку. И так страшно мне было, как никогда ни в одном из миров.

Неожиданно одна из дверей поддалась, и я, со вздохом облегчения, проникла в помещение.

Утро застало меня в кладовой, заваленной большими желтыми брусками воска. Пахло мёдом. Стена, у которой я примостилась ночью, протиснувшись в щель за полками, граничила с печью в соседней комнате и была тёплой. К утру она, конечно, остыла, поэтому, проснулась я, стуча зубами от холода. Осмотрелась. Рассвет за небольшим узким оконцем, вверху, на одной из стен кладовой, едва серел и давал очень мало видимости, тем более, за мутным стеклом тоскливо завывала метель.

Не успела я по-быстрому сбегать, чтобы справить естественную нужду, прямо за глухой стеной сарайчика, в котором пряталась, и вернуться в своё тесное убежище, как в соседнем помещении началось какое-то движение.

Затаившись, я прислушивалась к шорохам и звукам, пытаясь понять, что происходит. Скоро стена, к которой я прижималась, начала теплеть. Кто-то растопил печь! Уррра! Заскрипела наружная дверь.

Мне было прекрасно слышно весь последующий разговор между вошедшим и тем, кто хозяйничал в соседней комнате.

— Что так поздно сегодня? — недовольно спросил сиплый мужской голос.

— Так, переполох в замке. Непонятно, что творится. Вроде как что-то ценное у самой младшей лаэриты пропало… или не пропало. В общем, ночью горничных подняли и все их сундуки перетрясли. Потом, говорят, стали проверять вещи хозяйской фаворитки и нашли у неё какие-то серьги второй лаэриты, а самой девки в спальне не обнаружилось.

— Да ты что! Неужто, от самого хозяина загуляла?!

— А кто её знает… Наши сколько ни гадают, а, кроме оруженосца Фанаса, который сейчас на южной границе, ни с кем её не замечали. Но девка очень красивая, многим мужчинам нравится, и молодым, и постарше. Не просто так наш хозяин её выбрал. И потом … ночью, если не в своей постели, то где ей быть, если не под каким-то мужиком, а?

— Это да… Больше негде.

— Так вот. Младшая лаэрита объявила, что те серьги, которые у фаворитки нашли, она якобы украла.

— Блудница, да ещё и воровка! А всё потому, что рыжая! Они все такие.

— Михаль, если от тебя сбежала рыжая жена, прихватив все ваши накопления…

— Всё-всё! Молчу. Сегодня каша вчерашняя. Свежую утром приготовить не дали. Девицу эту, Елизу, среди наших искали, допрашивали всех подряд. А подругу её, Фису, даже розгами секли, чтобы рассказала, кто у рыжей в любовниках ходит, но та не призналась. Её пока что в подвале заперли. Пару дней без еды и воды посидит — соловьём запоёт про все их девичьи секреты.

— Вот, дура! Думает, что ей эта вертихвостка потом спасибо скажет?

— Не скажет. Сгинут обе… Кстати, свечей сегодня пожгли прилично. Так что, к тебе сегодня придут, выгребут все запасы.

Разносчик еды ушёл, а я сидела ни жива, ни мертва… Бедная Фиса… А я? Эх! Ещё и распутницей объявили. Доказывай теперь, что ты — не верблюд.

Слёзы сами выступили, размывая и без того плохую видимость.

— Ты кто такая? — как гром с ясного неба, сипло раздалось над моей головой. — Чуть не прибил, думал — крыса.