Вот это я влип! Хотя раньше и представить себе не мог наличие в Моррейди подобных снобов, подлецов, лгунов и откровенных преступников. Оказывается, сильно ошибался: они даже среди красивых женщин встречаются. Мало мне от Лобного камня предупреждения о трёх сутках повышенной боеготовности, так ещё и эта коза пытается меня шантажировать. И ведь ничего толком не сделаешь! Сейчас только трений с представителями закона не хватает. Разобраться-то с наветом можно, но сам факт начавшегося следствия, а потом и возможное отсоединение от меня землян немедленно заставляет соглашаться со всеми, пусть даже абсурдными требованиями.

Да и что в том, откровенно говоря, сложного? Ну побудет девица со шпагой рядом, ну поприсутствует во время трапез в столовой да переночует в снятом для себя номере. От меня что, убудет?

Придя к таким выводам, я ласково похлопал по ладошке, всё ещё готовой мне выцарапать глаза:

– Ладно, Эмма, присаживайся с нами. Вань, дай, пожалуйста, даме свой стул.

Иван это проделал в крайнем недоумении:

– Она что, и в самом деле твоя жена? – Как наиболее опытный в сфере безопасности, он прекрасно видел, что дело нечисто.

Зато Фёдор и Феофан (надо же, как у них имена совпали!) стали вести себя как два глупых, молодых павиана. Рассыпались в дешёвых комплиментах, полезли целовать ручки и явно лишились последних остатков разума от лицезрения такой красоты и от притворной улыбки в их сторону. Да и я, когда взглянул на прибывшую аферистку, поразился её изменившемуся внешнему виду. Куда девалась простая, но удобная форма наёмника. Теперь Эмма щеголяла шикарным платьем, туфлями на высокой платформе, изумительной причёской, мастерски нанесённым макияжем и несколькими драгоценными украшениями в виде диадемы, браслетов и брошки. Прямо натуральная принцесса. Ещё и парочка мордоворотов в рыцарском облачении рядом топчутся, а чуть в отдалении – и в самом деле десяток столичных стражников стоят, какого-то условного знака ждут.

Так что я начал отвечать вначале Ивану:

– Формально и чисто теоретически Эмма будет считаться моей суженой ещё в течение двух суток. Потом мы с ней разойдёмся. Навсегда. Кстати. – Я нагнулся к принцессе: – Срок-то почему увеличился? Больше как половину суток уже можно минусовать. А у тебя изначальная заявка, наоборот, вдвое выросла.

– Сам виноват. Не надо было нам вчера так вульгарно расставаться. И уже после сегодняшнего обеда мы бы расстались с тобой навечно. Да и мне таскаться за тобой не в удовольствие. Просто условие такое: с момента дачи слова – сутки. После них – двое суток. Если и сейчас сбежишь, придётся возле тебя четверо суток в тюремной камере находиться.

– М-да! Жёсткие у вас законы, – покрутил я головой озадаченно. – Как только дети появляются после такого насилия?

Интересно, что Эмма на это ответит?

Ответа я так и не дождался, потому что нас побеспокоили (если так можно выразиться, находясь в окружающей толпе, рвущейся рассмотреть картину) двое мужчин. Они протолкались к нам с трудом, тоже полюбовались на мою акварель «Художник за работой» и вполне законно потребовали к себе внимания. В одном я незамедлительно узнал вчерашнего посредника – торговца недвижимостью на левом берегу Журавы. Он же сразу начал с представления своего сопровождающего. Солидного, одетого с иголочки господина, явно не бедствующего и скорее всего имеющего немалые наличные средства. Тот оказался владельцем заинтересовавшей меня башни, которую мы с родителями всё-таки переименовали в Маяк. Имя собственное такому зданию не помешает.

Так вот посредник не просто связался с ним, а встретился с утра, обговорил что следует и вместо отправки посыльного уговорил клиента тотчас поехать на встречу с потенциальным покупателем. Следовало признать, что выгода получилась для всех трёх сторон. Особенно в плане экономии времени. Ну а чтобы нам никто не мешал, я предложил отправиться в пейчеру и уже там начать переговоры.

Думал, что бывший юнга ещё останется, желая что-то заработать в такой толпе. Тем более что заказчиков у него уже было более шести человек. Но он перед ними даже извиняться не стал, только заявил, что у него срочное собрание, которое проводит мэтр и учитель. Когда оно закончится – не в курсе. Но сегодня ещё вернуться к творчеству попытается.

Вот мы и двинулись дружной компанией к месту нашего временного проживания. Благо ещё, что принцесса не стала накалять обстановку, пожелав присутствовать всегда и везде рядом с моей тушкой. Её вполне устроило находиться в комнате ребят, общаясь с ними же и с Феофаном. А чтобы я не ускользнул, в коридоре встали на вахте два мордоворота, телохранители принцессы. Десяток городских стражников, как мне чуть позже доложил Второй, тоже не покинули проспект, делали вид, что именно в этом месте им назначены дежурство и присмотр за порядком. Всё продумала и хорошо приготовилась… ехидна!

Сами переговоры прошли на удивление легко и просто. Видимо, предварительная подготовка посредником прошла на ура, да и сам владелец, оказавшийся целым зуавом, мечтал любыми способами избавиться от раздражающей его недвижимости. Сошлись на пяти тысячах сразу, и потом по тысяче двести каждый лутень. То есть придётся мне уже к финалу следующего месяца выдавать очередную порцию версов с профилем императоров Моррейди.

Только вот зуав, прежде чем мы стали готовить окончательный вариант договора, уже в который раз глянул на стоящую осторонь акварель и предложил:

– Могу чуток сбросить выплату в каждом лутене, если сделаешь мне два портрета. Мой и моей супруги.

Ну и я не стал стесняться, тем более помня, какой ажиотаж вызвали мои картины и простые рисунки в мире Набатной Любви. Возьми и брякни:

– Когда делается оптовый заказ, да от человека, со мной сотрудничающего, я всегда делаю скидку. Поэтому за оба портрета возьму всего лишь… три тысячи золотых.

Присутствующие родители, уже прекрасно осознавшие местные цены, не смогли сдержать своих эмоций. Здорово их перекосило, что не могло не остаться незамеченным. Хорошо, что положение спас дед Назар:

– Что ж так дёшево берёшь-то, Бо-о… бога-то побойся! – ещё и возмущение сумел натурально разыграть: – Сам же клялся, что дешевле, чем по две тысячи продавать свои работы не будешь!

– Так говорю: скидка. Да и человек мне навстречу идёт, тоже цену сбрасывает. Надо как-то взаимно уступать друг другу.

Зуав тяжело вздохнул и вполголоса апеллировал к посреднику:

– Тяжко с такой семейкой торговаться! Надо было мне с супругой приходить…

После чего мы всё-таки ещё полчаса поторговались. Спокойно так, в своё удовольствие. Потому что общались мы с человеком далеко не бедным и прекрасно разбирающимся в живописи. И чем дольше он любовался моей акварелью, тем больше понимал грядущую выгоду. А напоследок предложил:

– Давай мы твоё творение «Художник за работой» на публичных торгах продадим? – Слова «аукцион» в данном мире не знали. – И сделаем это не столько для заработка, как для проверки себестоимости твоих работ. Тогда и мне спокойнее будет, и ты сможешь правильнее ориентироваться на возможные заработки.