– Мы сексом тут занимаемся, – пояснил Титов.

– Че-ем?!

– Сексом, мадам. Это запрещено?

– Я милицию сейчас вызову, – неуверенно пообещал голос в динамике.

– Зачем? Я и сам справляюсь, правда, Нора?

Нора треснула его по затылку и нажала кнопку первого этажа.

Лифт дернулся и поехал вниз.

На выходе их поджидала толпа раздраженных женщин, у большинства из которых из-под одежды выпирали круглые животы. Послышались злые реплики:

– Здрассьте, приехали!

– И чем это они там занимались?

– Тем, чем дома не дают. Ели!

– Эх, мне б с таким придурком в лифте поесть…

– Бежим, – подхватил под руку Нору Клим. – Бежим, а то мне на всех на них придется жениться!

Пока они мчались к машине, Титов успел коротко переговорить по мобильному.

– Ты представляешь, – сказал он Норе, усаживаясь за руль, – позвонил Левин и сказал, что получил какую-то странную эсэмэску! Он очень просит меня поработать для них с Диной таксистом. Кажется, у ребят проблемы.

– Так вперед! – приказала Нора. – Ты что, никогда не таксовал на своем «Навигаторе»?

– Я хотел показать тебе свой дом и познакомить с дедом. – В голосе Клима послышалось сожаление о нарушенных планах.

– Дом подождет, – улыбнулась Нора. – Да и дедушка не прокиснет!

– А помнишь, рыжая, раньше конфеты были – «Дуськина радость»?

Алекс дышал ей в лицо пивным перегаром. Он привязывал Евдокию к стулу, ходил кругами вокруг нее, неспешно разматывая моток веревки и превращая Дуську в беспомощный кокон.

– Дунькина радость, – поправила его Евдокия. – Меня ими дворник Вадим Вадимыч всегда угощал.

– Один черт, плебейское развлечение, – поморщился Ревазов и вдруг остановился. – Я вот «Мишку на Севере» в детстве любил. Слушай, ну и вырядилась же ты! Как гарнизонная шлюха. Где сапоги кирзовые отхватила?

Дуська промолчала. Отчего-то страха не было, да и паники тоже. Была только безумная ненависть к этому бритому налысо парню. Неужели он когда-то ей казался красавцем? Неужели она всерьез хотела заполучить его в полную собственность?

Он смотрел на нее с удивлением.

– Понять не могу, – наконец сказал Алекс. – Вроде ты нормальная тетка была, веселая, нелюбопытная, руки не боялась испачкать, анаши покурить, что с тобой стало?! – Он обошел ее, внимательно разглядывая, словно видел впервые. – Институт благородных девиц успела окончить? Где ты это пугало в валенках взяла? Зачем сюда притащила?

– Тебя убивать, – сквозь зубы процедила Дуська. – Он не пугало. Он боевой офицер!

Ревазов захохотал. Он хохотал минут пять без остановки, а потом захлопнул пасть и начал грубо ощупывать Дуську через веревки.

– Обыскать тебя забыл, – зачем-то объяснил он свои действия.

Дуська зажмурилась от омерзения. Неужели она занималась любовью с этим чудовищем?

Ревазов бесцеремонно запустил руку в лифчик. Евдокия извернулась и сильно укусила его за запястье. Он дернулся и с размаху ударил ее кулаком в лицо. Голова у Дуськи взорвалась дикой болью, и она потеряла сознание.

Очнулась она от того, что Ревазов тряс ее за плечо.

– Где расписка? – дыхнул он ей перегаром в лицо. – Где моя расписка?!

– Порвала и выбросила, – ощущая вкус крови, ответила Дуська. – На хрена она мне?

– Врешь, – прошипел он. – Врешь, рыжая! Ты никогда бы не порвала ее! Ты за нее любому бы горло перегрызла, потому что возомнила, что я принадлежу тебе, как юбка из секонд-хенда!

– Порвала и выбросила, – твердо повторила Дуська, с ненавистью глядя ему в глаза. – Ты мне не нужен. Любая юбка из «секонда» лучше тебя.

Ревазов схватил Дуську за горло, начал душить, но передумал и ограничился тем, что рывком сорвал с нее талисман.

– Ты сама решила свою судьбу, рыжая, – отшвырнув талисман в угол, Ревазов опять начал пеленать Дуську веревкой.

Она зажмурилась.

Обидно было умирать, став красавицей. Она еще не нажилась в новом качестве, не надышалась, не находилась с высоко поднятой головой. Если бы она могла загрызть этого Алекса, она не только загрызла бы, но и надругалась над телом, насколько фантазии бы хватило…

– Ну вот и готово, – сказал Ревазов. – Принимай работу, рыжая гадина!

Открыв глаза, Евдокия увидела, что не просто привязана к стулу. От нее во все стороны, ко всем дверям, выходящим в огромный холл, тянутся веревки, а к ним привязаны предметы, похожие на гранаты.

– Что это? – спросила она у Ревазова.

– Дуськина радость, – заржал Алекс. – Растяжки это, рыжая! Если кто-то откроет любую из этих дверей, разнесет пол-поселка, а от тебя останется только фарш.

Похохатывая, он пошел вверх по лестнице.

– А ты? – закричала Дуська. – Если дом взорвется, ты тоже погибнешь!

– За меня не волнуйся! – крикнул Алекс в ответ. – Я бессмертный!

– И я не умру! – заорала Дуська. – Потому что рыжие гадины не умирают! Потому что со мной вся етитская сила!!! Потому что… – Она зарыдала, и не было рук, чтобы утереть эти злые слезы бессилия.

– Как ты думаешь, что сейчас Дуська делает?

– Купается в роскоши. Деньги, которые она получила от нас, для нее – бешеный куш!

– Я думаю, она уехала куда-нибудь за рубеж. Ее ведь тоже милиция ищет.

– Мне иногда кажется, что Дуська не для себя стрясла с нас эти деньги.

– А для кого? У нее нет ни одной родной души. Ни котенка, ни ребенка.

– Вот, вот! Дуська по-мелкому всегда промышляла. А тут шантаж в крупных размерах. Нет, она точно завела себе мужика и попыталась его купить! А может, даже женить.

– Ага, а заодно зарезала его любовницу. Постой, это что же, она Игоря Грига отхватила, что ли?!

– Нет, дорогая, милашку Гнедулина! Завлекла его миллионом долларов! Ха-ха-ха!

– Да, мозги тут отсыревают… А Евдокия сейчас наверняка в изоляторе клопов кормит. Сто пудов ее замели, как главную подозреваемую в убийстве Покровской!

– И правильно, так ей и надо, стервозине. Знаешь, я иногда думаю, что Дуська запросто могла перерезать горло такой красотке, как Покровская!

– От зависти, что ли?

– Конечно. Дуська рыжая, страшная, бедная. А Инна – богатая, знаменитая и красивая. Чем не мотив?

– Да нет, Дуська, в сущности, добрая. В глубине души. Ее просто жизнь потрепала. Ну сама подумай: отца не было, мать пила, жила она в грязной коммуналке, а вокруг кипела красивая жизнь!