Окровавленное тело лежало на полу между диваном в лоснящейся грязью обивке и столом под клеенчатой скатертью. Это была женщина. Аня присела возле тела и, взяв тонкое запястье, попыталась нащупать пульс.

– Живая, – сказала она. – «Скорую» вызывали?

– Нет, – в дверях комнаты появилась женщина – та, что пряталась под лестницей. – Я боялась, что они приедут раньше и спугнут его.

– Наши наверняка вызвали, – сказал Миша, но на всякий случай достал телефон.

– Вы что, суки, сговорились?!

Хозяин квартиры очнулся и попытался встать, но алкоголь, не выводимый из организма уже несколько лет, и наручники не дали этого сделать.

– Лежи, ушлепок!

Взвыла сирена, взвизгнули тормоза, и через пару секунд тяжелые ботинки простучали по асфальту. Леонов и Рыжова достали удостоверения и открыли их.

– Стрелять хоть не начнут?

– Не должны, – сказал Миша. – Иначе одной «Скорой» будет мало.

– Руки в гору, мордой в пол! – рявкнул один из влетевших в комнату собровцев.

Миша показал удостоверение.

– Свои! Вы о тело не споткнитесь.

Один из бойцов подошел к Леонову и взглянул на документы.

– Как вы тут раньше нас оказались? – спросил он, возвращая документы.

– Случайно, – пожал плечами Миша и убрал документы в карман джинсовой рубахи.

Сирена под окном заставила Аню вздрогнуть.

– Что-то здесь становится тесно, – сказала она и выглянула в окно. – «Скорая».

– Когда же они будут приезжать раньше всех? – спросил Миша, ни к кому конкретно не обращаясь. – Хотя бы случайно…

– Боюсь, что никогда. – Аня вернулась к избитой женщине. Несчастная застонала и попыталась открыть глаза. Аня встала на одно колено и взяла пострадавшую за руку.

– Не шевелитесь. Потерпите. Сейчас вам помогут.

9

Миша Леонов сел за руль, достал блокнот и карандаш и, подумав, начал рисовать. Грифель шумно царапал бумагу, оставляя угольно-черные следы, которые, соприкасаясь друг с другом, через несколько минут превратились в картину.

– Карпов? – услышал он голос Ани Рыжовой.

Миша поднял голову – Аня сидела на пассажирском сиденье. Он взглянул снова на рисунок. Он не понимал, что она спросила. А на его рисунке было изображено инвалидное кресло с человеком, замотанным в плед, рядом стоял санитар. Карпов?

– Да, – ответил он. Только сейчас Миша вспомнил, что фамилия человека в кресле – Карпов.

– Здорово у тебя получается. Ты учился где-то?

Миша улыбнулся, а потом погрустнел.

– Мама очень хотела, чтобы учился. Она меня даже однажды отвела в художественную школу. Я смог высидеть только один урок. На дворе июль, мне двенадцать, а тут надо сидеть за партой. Занятие перестает быть любимым, когда тебя заставляют, когда не с охоточки! – Миша снова улыбнулся.

– А сейчас, значит, с охоточки?

– Сейчас я словно погружаюсь в рисунки. Рисую, что вижу, а порой и что еще не видел, но оно уже есть, было или будет.

– Да ты прямо предсказатель с карандашом, – сказала Аня.

– Хорошо, если дело в карандаше! – усмехнулся Миша и добавил, помолчав: – Надо ехать.

– Вперед, – сказала Аня. До больницы они не произнесли ни слова. Только уже заглушив двигатель, Леонов спросил:

– Ты к докторам, я – к пациентам?

– Я думала, мы все сделаем вместе.

– Вместе так вместе.

Они поднялись по широкой лестнице с вазонами по бокам. В вазонах даже что-то пыталось выжить. Какие-то маленькие цветочки с пожухлыми листочками, казалось, взывали о помощи.

– Если здесь так же к пациентам относятся, то неудивительно, что Карпов до сих пор слюни пускает, – сказала Аня. Миша усмехнулся. Он и сам так подумал, глянув на увядшие цветы.

– Так, а вы к кому?

К ним подбежала бойкая девчушка, маленькая и какая-то шебутная, отчего определить ее возраст по внешности было невозможно. Собственно, из-за этого же и должность особы также оставалась загадкой. Если бы не зеленая униформа, девицу можно было бы отнести и к разряду пациентов – подвид буйные.

– Так, и почему без бахил?

Миша и Аня достали удостоверения одновременно.

– Нам нужен главврач.

Леонов мысленно делал ставки на то, насколько мир сошел с ума и с какой вероятностью «дерганая мышка» может оказаться тем, кто им нужен.

Девушка вчитывалась в каждую строчку их документов с тщательностью «зубрилы». Закончив, кивнула, окинула пришедших с ног до головы подозрительным взглядом и сказала:

– Он у себя.

Аня и Миша переглянулись.

– У себя – это где? – спросила Аня, понимая, что девицу они вновь заинтересуют только после того, как сделают еще хоть шаг по коридору без бахил.

– У себя – это у себя в кабинете, – сказала девушка. Она говорила с ними, как с пациентами. Возможно, для нее все те, кто не является ее коллегой, – потенциальные пациенты? А возможно, каждодневное нахождение в стенах этого заведения не могло не оставить отпечатка… Девушка нервно фыркнула, по-детски взбалмошно дернулась, мол, ничего-то вы без меня не можете.

– Ладно, идемте. – Она махнула им рукой и направилась к лестнице. – Покажу вам, где это!

Кабинет главврача находился на втором этаже, в холле за лифтами. Указав им путь, странная девица удалилась. Видимо, избегала незапланированных встреч с начальством. Миша с Аней переглянулись: Леонов сделал шаг вперед и, коротко постучав, толкнул дверь. За столом сидел лысый невысокий мужчина. Очки на крошечном лице казались огромными и чужеродными. Несмотря на минимальное сходство с доктором-психиатром из «Кавказской пленницы», Леонов ждал, что он в ответ на их «мы из полиции» нажмет кнопку селектора и спросит:

– Людочка, где у нас оперуполномоченные, следователи и прокуроры лежат?

Но очкарик ничего не нажал и не спросил.

– Вы из милиции? – спросил он.

– Из полиции, – уточнила Аня Рыжова.

Главврач кивнул и снял очки.

– Мне сказали, что вы придете.

Уточнять – откуда информация – не было ни желания, ни времени, поэтому сразу перешли к делу.

– Что вы можете сказать о Мерзликине? – спросила Аня.

– Крайне беспокойный товарищ. Все куда-то спешил.

– Спешил? – переспросил Леонов.

– Да, особенно когда видел Карпова. Начинал суетиться и, будто что-то вспомнив, удалялся.

– Куда удалялся?

– Ну, дел у него много было. Садовником он у нас подрабатывал.