– Быстро реагируете!

Миша повернулся на голос. Перед ним стоял седовласый мужчина в прокурорской форме. Леонов видел его раньше, но имени не знал.

– Так мы ж почти «Скорая помощь».

– Скорая – да, помощь – сомневаюсь. Если б вы до совершения убийства приезжали, тогда да. А так уж, прости, от вашей помощи толку мало. Особенно этим троим.

– Троим?

– В спальне двое с ножевыми ранениями. И на кухне один с перерезанным горлом.

– Бытовуха?

– Ну-у-у, если только очень злая, – протянул прокурорский. – У этого, – он кивнул в сторону кухни, – член отрезан. Сечешь? Убийца на память себе забрал. Так что – вам разгребать. Это каким же надо быть психом, чтобы отрезать член в пьяной драке, да еще и забрать его с собой?

– Нашим звонили?

– А ты как приехал?

– Живу я здесь, этажом выше. Соседи позвонили.

– Во как? Чего у тебя под задницей-то творится, сечешь?

В коридоре послышались голоса. Миша узнал басок Сидихина. Только теперь Миша вспомнил, что Гринько ушел в отпуск. А этот чудик – пожизненный стажер. За ним глаз да глаз нужен. Но сначала надо позвонить Ильину – сообщить начальнику, что он уже здесь. Он набрал номер и поднес телефон к уху. После третьего гудка раздался электронный голос:

– Абонент временно недоступен. После звукового сигнала оставьте сообщение.

Сообщений Леонов оставлять не стал. Решил перезвонить позже. Прошел в спальню. Это комната не видела столько лиц даже в самую веселую ночь. Кирилл стоял побледневший, все еще сжимая мусорное ведро. Когда увидел Леонова – обрадовался, но румянца его щекам это не вернуло.

– Миш, тут такое, – начал сосед, указывая на трупы, выбрасываемые из полумрака темновато освещенной комнаты всполохами вспышек фотоаппарата.

– Я вижу, – ответил Михаил. – Сильно не расхаживай здесь. А то наследишь.

Леонов повернулся к телу на кровати. Женщина. Спина усеяна кровавыми ранами. Ноги широко раскинуты, промежность в крови. Он подошел ближе и посмотрел чуть внимательнее. Надел резиновые перчатки и надавил на внутреннюю сторону бедра у самой промежности.

– Черт! – выругался он. – Это не ее! Сидихин!

Эксперт подошел тут же.

– Ты это тело осматривал?

– Нет еще.

– Осмотри, – сказал Леонов и указал на кровавое месиво между ног. – Либо ублюдок разворотил ей внутренности, либо нашпиговал чем-то, как утку.

4

Он, словно ослепленный яростью зверь, шел напролом. На платформу 43-й км он приехал около трех и сразу же рванул к дому. Дорога к поселку вела через небольшую просеку. Углубляясь с каждым шагом в лес, он понял, что, во-первых, заблудился, а во-вторых, вышел не на той станции. Все это его жутко злило. Теперь в лучшем случае добираться часа два. Пока найдешь дорогу назад, до станции. Пока доедешь. А там уже темнеть начнет. Он боялся не успеть. Будто попрятались все.

Сейчас он был зол на самого себя.

– Молодой человек, вы что ж это без лукошка?

Он вздрогнул. Но это был голос пожилой женщины, и он успокоился, расслабился. Он уже не злился. Потому что теперь знал, что найдет станцию. И даст шанс еще одной шлюхе.

5

Давно надо было приехать сюда. Все времени нет. (А ведь именно поэтому она и ушла.) Некогда ему. Работа – как вторая семья. А вскоре может оказаться и единственной…

С тещей Виктор Ильин не мог найти общего языка с самого начала. А теперь он даже и не пытался.

В гости к ней не ездил, а два телефонных звонка в год – на Новый год и на день рождения – вообще не влияли на взаимоотношения между ними.

И, по правде сказать, визуального контакта Ильин и теперь не планировал. По крайней мере в ближайшем будущем.

Машину он оставил на пересечении Рябиновой и Южной. Местные старожилы сделали из Южной улицы пешеходную зону, вкопав несколько труб. Как-то Ильин поспорил (бесполезное занятие) с тещей, которая, как оказалось, и была основным инициатором этой дискриминации автолюбителей. Он давил на то, что к каждому дому должен быть подъезд для спецтехники.

На что она ему ответила:

– Не дождетесь!

– Не дождусь, конечно! – выкрикнул Виктор и вышел из дома. Он прекрасно понимал, что она намеренно провоцирует конфликт. Понимал и уходил от него. Но в спину долетело:

– За людей он переживает! За своих толстожопых полицаев он переживает! Что придется бежать за бандитами, а не ехать!

Сегодня он плевать хотел на конфликт. Сегодня ему надо увидеть своих дочь и жену.

Поводов для беспокойства не было, но Ильин почему-то занервничал. Он вдавил кнопку звонка. Звонок мог и не работать. Дом находился на довольно приличном расстоянии от дороги, поэтому звуки оттуда до забора не долетали. Виктор подергал ручку.

Они могли уйти все вместе.

Он постучался, снова подергал ручку. Калитка была заперта. Подождал несколько секунд и направился к соседскому дому. Какое-то тревожное чувство свербило в нем. Соседка ждала на скамейке.

– На базаре они, – сказала женщина, едва он открыл рот. – По Дачной до конца и налево, там увидишь.

Ильин поблагодарил старушку и направился в указанную сторону.

Улица Дачная никогда ему не нравилась. Почему-то на ней было больше всего заброшенных домов. Хозяева у них, конечно же, были, но приезжали на свой участок изредка. Кто-то сдавал дом на лето, а кто-то и вовсе позабыл о нем.

А до конца улицы Ильин вообще никогда не доходил: не было надобности. Теперь, шагая по этой узкой улочке с заросшей лопухами обочиной, он был вынужден любоваться скудными видами – покосившимися заборами, проваленными крышами, заколоченными окнами. Ни лая собак, ни гула машин. Даже звук собственных шагов слышался Ильину приглушенным и грозил исчезнуть совсем. Его, здорового мужика, напугать непросто, но на этой улочке и он чувствовал себя несколько некомфортно. Будто она была отсечена от внешнего мира как раз по улочкам, в которые она упиралась.

Ильин почувствовал облегчение, когда мимо в сторону рынка проехала машина. Он прибавил шаг, но у второго дома от угла остановился. Что-то было не так. Открытая калитка? Дверца из четырех почерневших досок краем уперлась в сырую землю. Глаз сыскаря подметил: след свежий. Значит, калитку открыли либо ночью, либо утром. Ничего необычного, но его это почему-то напрягло.

И тут он различил звук. Слабый, едва уловимый. Радио? Ильин шагнул к калитке и посмотрел под ноги. Следы есть, но разобрать, чьи они, было невозможно. Он прошел по траве – на всякий случай.

– Эй, есть кто?

Внутри явно гремела музыка. Скорее всего его не услышат. Витя ступил на крыльцо, откашлялся, постучал ногами, будто отряхиваясь от снега, и толкнул входную дверь. Музыка не вырвалась из замкнутого пространства, как он ожидал – она стала лишь чуть громче, отчетливее, но доносилась откуда-то снизу.