– Послушайте, – сказала Аня. – Я из полиции. Могу я задать вам несколько вопросов?

Ни малейшего движения, будто у окна сидел манекен.

– Эй!

Ноль внимания. Аня подошла вплотную и протянула руку к плечу Карпова.

– Не будите его.

Аня вздрогнула и отдернула руку, будто дотронулась до чего-то горячего. И обернулась к двери – голос шел оттуда. В комнату вошел крепкий высокий мужчина в больничной униформе.

– Вы кто? – спросила Аня.

– Тимур, – просто ответил человек. – Я приглядываю за ним. – Он мотнул головой в сторону Карпова. – Он спит.

– Ясно. А когда он просыпается?

– По-разному. – Тимур пожал плечами, потом посмотрел на наручные часы. – Думаю, минут через десять промычит, что хочет в туалет.

Тимур показался Ане приятным. Он разительно отличался от нервной малолетки с первого этажа и придурковатого доктора со второго. Он казался спокойным и компетентным, и это привлекло Рыжову.

– Ну, у нас есть десять минут, – напомнил Тимур. – Спрашивайте.

– Сколько вы с ним уже? – спросила Аня.

– Как устроился сюда.

– Это сколько же?

– Пять лет уже.

– А как вам его друг?

– Садовник? Ну, он к нам заходил редко. Очень редко.

– И все-таки. Можете что-нибудь о нем сказать?

– Думаю, он очень скрытный. Себе на уме. От таких не знаешь чего ждать. Жил, жил себе… Своя комната, отдельная у него была… А потом бац! Решил сбежать. Все думали, что он нормальный…

– Разве его бы держали здесь? Если думали, что он нормальный?

– Да, по сути, его никто и не держал. Мне кажется, захоти он, его отпустили бы на все четыре стороны.

– То есть на данном этапе лечения отпускают по желанию? – Аня не верила своим ушам.

– Я бы так не сказал. Но человек, стремящийся на волю, не просился бы на работу и не выбивал бы себе отдельную комнату. – Тимур развел руками и виновато улыбнулся. Нет, в нем определенно что-то было. Что-то такое, что нравилось женщинам.

– То есть причин сбегать у него как будто и не было?

– Наоборот! Комната и цветочки могли быть прикрытием. Чтоб никто не догадался. – Тимур как-то странно закивал. Впервые за время разговора Ане показалось, что он все-таки с главврачом и медсестрой из одной команды.

– Простите, о чем не догадался?

– О том, что он хочет сбежать.

Аня совсем запуталась.

– Послушайте, если он был здоров и мог уйти… Официально выписаться из больницы… Зачем ему этот сыр-бор?

– А что, если он скрывал что-то еще и ему просто нужно было это нахождение в больнице?

– Мыам-мыам-мм!

Аня вздрогнула. Никогда бы не подумала, что мычать можно так громко.

– Что с ним? – спросила она.

– В туалет хочет. Все как по часам.

Тимур снова улыбнулся, и Аня поняла, что даже приятная улыбка может надоесть. Она уже начала раздражаться из-за этой неуместной веселости.

– Вы позволите?

Аня не поняла, что от нее хотят.

– Мне надо заняться своими прямыми обязанностями, – уточнил санитар.

И снова эта чертова улыбка.

– Да, да, конечно! – Аня отступила к двери. – Извините.

Она достала визитку и протянула ее санитару.

– Если что-то вспомните – звоните.

– Как я уже сказал, он был у нас нечастым гостем. Так что вроде и вспоминать нечего.

– Ну, все-таки… – Она хотела улыбнуться, но передумала. Хватит улыбок. Хочешь, чтоб меня вырвало, – улыбнись.

– Конечно, – кивнул Тимур. – Такой красивой девушке можно и позвонить.

– Мыам-мы!

Если бы Карпов не замычал, Аню бы точно вырвало. Она поспешила удалиться.

Ей стало легче, только когда она закрыла за собой дверь. Что-то тяжелое было в этой комнате. Воздух, сама атмосфера пропитана ложью. Улыбки и движения…

– Сука, зачем?!

Вопль раздался из-за двери. Аня едва не подпрыгнула. Она вернулась и прислушалась. В покинутой ею комнате шла какая-то возня.

– Все хорошо, все будет хорошо…

Аня постучала и открыла дверь.

– У вас все нормально?

Инвалидное кресло было развернуто по направлению к двери. Голова Карпова свесилась на грудь и завалилась влево. Обнаженная нога соскочила с подножки. Тимур нагнулся над пациентом, но как только дверь отворилась, он выпрямился.

– У вас все нормально? – повторила Аня.

Тимур улыбнулся.

– Когда сходим в туалет, будет еще лучше.

Аня кивнула и вышла из палаты. Она вдруг поняла, что отталкивало ее в санитаре Тимуре. Садистская ухмылка. Это вовсе не улыбка у него, а оскал хищника, который загнал добычу.

Нет, на реальные преступления такой тип пойдет вряд ли, но поиздеваться над беспомощным – это запросто.

1

Миша Леонов подошел к двери с номером двадцать четыре. Кто бы мог подумать… Все дороги ведут в Рим? Хотя… Чего он еще ждал? Если они там были вместе, почему бы им не быть иногда вместе и здесь.

Леонов постучался. Подождал несколько секунд, стукнул еще раз и толкнул дверь. Она оказалась не заперта.

Войдя, Миша едва не споткнулся об инвалидное кресло. Человек, сидевший в нем, даже не пошевелился. Опущенная голова, взгляд исподлобья, влажный от слюны подбородок…

Да, это он самый – Карпов. Слетевший с катушек от жестокости своего товарища.

– Карпов?

Если к нему не подселили кого-то, то это наверняка он. Миша всмотрелся в лицо безумца. Ни взгляд, ни мимика его ничего не выражали. Словно Леонов на кактус смотрел. Да, пожалуй, общение с этим колючим растением было куда более реально, чем с этой тенью человека.

Леонов осмотрелся – ничего необычного для комнаты или платной палаты. Хотя, как показалось Михаилу, с этими двумя сумасшедшими бойцами странностей связано немало. Начиная с их горной «вечеринки» и заканчивая проживанием в отдельных «нумерах».

– Ну что, брат, отвоевался? – глядя во влажные глаза Карпова, сказал Миша.

Жизнь была. Но где-то далеко, там, за пеленой слез.

– Что ж ты такое пережил, что тебя так подкосило?

Леонов встал на одно колено перед инвалидным креслом.

– Где ж твой приятель бегает?

На лице безумца ничего не отразилось. Ничего. Миша встал – и что-то щелкнуло рядом, свалилось на пол. Миша легко толкнул кресло. Перочинный нож валялся у подножки. Миша поднял нож и открыл. Лезвие побурело от ржавчины. Провел пальцем по лезвию, рассмотрел рукоятку. Леонову показалось, что он уже где-то видел такую треснутую щечку.