годов правительство уже не могло сопротивляться требованиям расширить участие в политике. Некоторые историки утверждают, что это был единственный момент в современной британской истории, когда революция была очевидной возможностью. В ответ правительство провело ряд реформ, которые разорвали союз между работодателями и рабочими, предоставив первым право голоса, но оставив вторых в стороне. Во-первых, Закон о Великой реформе 1832 года создал новые избирательные округа в растущих промышленных городах и предоставил право голоса любому взрослому мужчине, занимавшему помещение, арендная плата за которое превышала 10 фунтов стерлингов в год. Это увеличило электорат на национальных выборах примерно до одного из семи взрослых мужчин. Затем, в 1835 году, Закон о муниципальных корпорациях установил представительные органы местного самоуправления, за которые голосовали налогоплательщики города.

Этот закон положил конец удушающему влиянию относительно однородной, преимущественно англиканской землевладельческой элиты на британскую политику. Часть власти была передана бизнесменам страны, многие из которых были нонконформистами, то есть протестантами, отвергавшими власть Англиканской церкви, включая методистов, унитариев и квакеров, которые отличались приверженностью к воздержанию, трудолюбию и бережливости. Ветхозаветные имена Обадия, Иезекииль, Иосия и Езекия в скетче Monty Python - это намек на то, что многие успешные бизнесмены, появившиеся в результате промышленной революции, были выходцами из нонконформистских сект. Некоторые из новых избирателей были богатыми владельцами фабрик, на которых работало большое количество рабочих, но большинство составляли мелкие предприниматели, которые, хотя и находились в гораздо лучшем положении, чем городской рабочий класс, вели постоянную борьбу за то, чтобы оставаться платежеспособными и не впасть снова в лишения, которых они так недавно избежали. То, что Саймон Шретер называет новой "цеховой демократией", было решительно против национальных налогов и местных ставок, особенно когда эти средства использовались для поддержки бедных, которых они считали бесплодными. Поскольку у старой политической элиты и нового разнородного электората было очень мало общего, им было трудно договориться о чем-либо, кроме того, что они не должны тратить деньги друг друга. Поэтому в течение нескольких поколений после реформ 1830-х годов единственными избираемыми правительствами были те, которые придерживались идеологии laissez-faire, предполагающей минимальное налогообложение и ограниченное вмешательство государства.

Новый закон о бедных, принятый в 1834 году, отверг щедрый, патерналистский подход к социальному обеспечению, применявшийся земельной элитой, и заменил его системой, отражающей ценности новых избирателей. Законодательство было разработано барристером Эдвином Чедвиком и экономистом Нассау Уильямом Сениором, оба из которых с пониманием относились к судьбе бедняков. Они считали, что старая система социальных пособий поощряла иждивенчество и праздность, что, в свою очередь, порождало еще большую бедность. Положение о том, что помощь бедным можно было получить только в родном приходе, рассматривалось как ненужное ограничение свободного перемещения рабочей силы. Новый закон о бедных был призван отделить "достойных" бедняков - больных и пожилых - от тех, кого его авторы считали скупердяями, сделав социальную помощь настолько неприятной для трудоспособных людей, что они будут обращаться за помощью только в самых отчаянных обстоятельствах.

Чедвик и Сениор, безусловно, преуспели в разработке системы, которая была очень неприятной для тех, кто хотел претендовать на помощь бедным. Чтобы получить помощь, семьи должны были попасть в работный дом. Основополагающий принцип этого страшного учреждения заключался в том, что жизнь в нем должна быть еще хуже, чем самое худшее существование, которое можно было бы получить за его пределами. В первой половине девятнадцатого века это было практически невыполнимой задачей, но его архитекторы справились с ней. Родители были отделены друг от друга и от своих детей. Работа была рассчитана на тяжелый и утомительный труд, включая дробление больших камней на мелкие кусочки и дробление костей для получения удобрений. Еда была в таком дефиците, что в 1845 году правительственное расследование обнаружило, что обитатели работных домов в Андовере дерутся за кости, которые они должны были дробить, чтобы высасывать костный мозг. Чарльз Диккенс в романе "Оливер Твист" предположил, что у бедняков теперь есть выбор: медленно умирать от голода в рабочем доме или быстро - дома.

Проблема Нового закона о бедных заключалась не только в том, что он был жестоким. Упор на наказание так называемых незаслуженных бедняков упускал из виду, что люди часто оказывались в нищете по независящим от них причинам. В середине XIX века цикличность капиталистической системы приводила к регулярным экономическим спадам и массовым, хотя и временным, увольнениям, в результате которых огромное количество людей оставалось без средств к существованию. Например, когда в 1842 году спрос на ткани упал, две трети текстильщиков в городе Престон близ Манчестера остались без работы. Работные дома, тем не менее, пользовались популярностью у налогоплательщиков, поскольку расходы на социальные выплаты больным, старым и бедным сократились с 2 % национального продукта - возможно, самого высокого показателя в Европе - до 1 %. Это была ранневикторианская экономия или структурная перестройка, хотя и начатая с очень низкой базы.

Работая над реформированием системы социального обеспечения, Чедвик был потрясен антисанитарными условиями, в которых жили представители рабочего класса, и тем, как это отражалось на их здоровье. Следует отметить, что его политика не изменилась внезапно. Судя по всему, его не волновали страдания городского пролетариата, и он по-прежнему поддерживал подход laissez-faire к регулированию фабрик. Например, он по-прежнему выступал против контроля над детским трудом и ограничения рабочего дня. Скорее, Чедвик понимал, что плохое здоровье рабочего населения подрывает производительность фабрик и создает нагрузку на экономику. После 1834 года он стал одним из лидеров так называемого санитарного движения, утверждая, что здоровье городской бедноты можно улучшить только путем очистки городов и строительства канализационной и водной инфраструктуры. Эта идея объединила людей из разных политических кругов. Например, Диккенс, который был ярым критиком "Нового закона о бедных" Чедвика, стал видным сторонником санитарной реформы, потому что понимал, насколько она важна для улучшения убогих условий жизни городской бедноты, которые он так ярко описал в своих романах. Уильям Фарр, курировавший в Главном регистрационном управлении Великобритании переписи населения и систему регистрации актов гражданского состояния, был еще одним влиятельным сторонником этой идеи. Начиная с 1840 года он регулярно публиковал списки районов Англии и Уэльса с самым высоким уровнем смертности, чтобы пристыдить и заставить местные власти провести санитарную реформу.

На санитарное движение повлияла "грязная теория болезни", в основе которой лежала идея о том, что причиной заболеваний является зловоние сточных вод и других отходов. Учитывая, что бедные районы городов и поселков были и самыми вонючими, и самыми болезненными, нетрудно понять, почему многие люди считали теорию грязи правдоподобной. Чтобы улучшить здоровье, представители санитарного движения утверждали, что необходимо построить интегрированную систему водоснабжения и канализации,