У меня перехватило горло. Горе и ярость подступили к нему прежде, чем я смогла остановить себя.

— Не говори о нем так, — сказала я. Но мои слова прозвучали слабо и умоляюще.

Мише лишь печально посмотрела на меня.

— Вы с Райном всегда пытаетесь быть похожими на них, — сказала она. — Я не понимаю этого. Ты лучше его. Не забывай об этом, Орайя. Прими это.

Она была не права.

Но она не дала мне времени сказать ей об этом, прежде чем бросилась ко мне в короткое, крепкое объятие.

— Мы попробуем еще раз завтра, — сказала она, отпустила меня и не говоря больше ни слова, вернулась в дом.

ШЛИ ДНИ. Наша рутина продолжалась. Кетура прибыла из Лахора, уставшая и измотанная битвой. Она рассказала нам, что после смерти Эвелины город пришел в значительный беспорядок, и потребовалось некоторое время, чтобы взять ситуацию под контроль.

— Он уже был в значительном беспорядке, — отметила Мише, что было очень верно, и я содрогаюсь при мысли о том, насколько хуже могла бы быть ситуация.

Кетура стала еще одним учителем в моих ежедневных тренировках, чтобы меня научили обращаться с крыльями, теперь, когда они достаточно зажили. Она, по крайней мере, давала более привычные инструкции по сравнению с веселым стилем Мише, ведь это были суровые, резкие команды, которые заставили меня оценить, насколько жестоким командиром она должна быть для своих солдат. Тем не менее, она была эффективна и через неделю я уже могла отчасти наколдовать и убрать свои крылья по команде.

Но как бы ни длилось это время, день за днем признаки беспокойства Мише постепенно становились все более очевидными. Я часто заставала ее смотрящей в окно, с небольшой морщинкой между бровями, и потирающей шрамы на запястьях.

Я бы солгала, если бы сказала, что тоже этого не чувствовала. Было слишком тихо, словно мы были заперты за стеклом, застыв в искусственном спокойствии, в то время как тьма надвигалась на горизонт.

Однажды, когда Мише закончила обрабатывать значительно зажившие раны на моих крыльях, я сказала:

— Думаю, нам пора возвращаться в Сивринаж.

Она сделала паузу, прежде чем ответить:

— Райн сказал нам ждать, пока он не пришлет за нами.

Я успехнулась.

— Были ли новости от него?

Это был намеренно глупый вопрос. Я знала, что она не слышала никаких новостей, ибо ее тихое беспокойство говорило мне об этом. Я сказала себе, что знала это именно поэтому, а не потому, что так же внимательно следила за приходом писем от него.

Мише выглядела растерянной.

— Ты хочешь пойти, — сказала я. — Так пойдем. Что, Райн теперь король, и он может указывать нам обоим, что делать? Да пошел он. Я — королева. Мое мнение имеет такой же вес.

Я сказала это очень уверенно, хотя мы обе знали, что все не так просто.

Тем не менее, она улыбнулась.

— Мне нравится такое отношение.

Я знала, что она согласится. В конце концов, это была девушка, которая сбежала и присоединилась к проклятым Богиней Кеджари, чтобы принудить Райна к действию. Но, возможно, это было свидетельством ее дружбы с Райном и уважения к нему, из-за чего ей все же пришлось долго раздумывать.

Но ее нетерпение победило.

— Хорошо, — сказала она в конце концов, как я и думала. — Ты права. Мы не можем просто ждать здесь вечно.

Глава

30

Орайя

Увидев нас, Райн не выглядел счастливым.

Он явно не ожидал нашего появления, хотя Кетура написала ему письмо перед нашим отъездом. Путешествие было долгим, особенно потому, что мы ехали верхом, а не напрягали крылья, пролетев весь путь, за что я была благодарна. Мы прибыли в Сивринаж почти через неделю, усталые и измученные путешествием, и отправились в кабинет Райна, чтобы дождаться его.

Когда он открыл дверь, за ним следовали Вейл, Кейрис и Септимус, он на мгновение замер в дверном проеме, словно застигнутый врасплох нашим присутствием.

Мы тоже уставились на него, так же потрясенные его видом, ведь он был весь в крови.

Это явно была не его кровь. Брызги красно-черного цвета усеяли его лицо и руки, размазались по кончикам пальцев, прилипли к распущенным волосам. На нем была прекрасная одежда, которую он всегда надевал в замке, хотя она была растрепана, помята на рукавах, которые он засучил до локтей.

Было нетрудно собрать воедино то, чем он только что занимался. Ему нужно было разобраться с мятежниками. Мятежников нужно было допросить и наказать. Райн, я знала, был не из тех, кто позволяет другим заниматься своей грязной работой.

Я так привыкла видеть различные маски, которые он надевал в течение последних нескольких месяцев — обаятеля, короля, хладнокровного тирана. Теперь, при виде его в таком виде — покрытого кровью, с растрепанными волосами, с блеском в глазах от только что убитого мятежника — меня пронзило чувство словно мне это знакомо. Как будто мы снова были в Кеджари.

Мне стало интересно, думает ли он о том же, потому что медленная, волчья ухмылка, которая расползлась по его губам, повторила ту, которую он обычно дарил мне во время тех испытаний… даже если на этот раз она слишком долго не доходила до его глаз.

— Вы двое, — сказал он, — еще не должны были возвращаться. Я просил вас всего лишь о одном — ничего не делать, и даже этого вы не смогли выполнить?

Мише сморщила нос.

— Ты выглядишь отвратительно.

— Если бы я знал, что ты придешь, я бы принял ванну.

— Нет. Я не думаю, что ты бы это сделал. — Она оглядела его с ног до головы. — Долгий день, да?

Улыбка смягчилась.

— Долгая неделя. Долгий месяц.

Затем его взгляд переместился на меня. На долю секунды он был так же открыт, показывая лишь проблеск слишком многих эмоций. Затем маска вернулась на место, роль снова стала прежней.

— Я так понимаю, тебе уже лучше.

— Гораздо лучше.

Он посмотрел на мои крылья. Его лицо оставалось пустым, но я все же увидела слабый проблеск беспокойства — почувствовала его, как чувствовала его руки на своих крыльях.

Он был не единственным, кто смотрел.

Вейл, Кейрис и Септимус тоже были очарованы этими крыльями и не пытались это скрыть. Они также не скрывали своего настороженного любопытства, словно пытались примириться с тем, что не имело смысла.

Крылья были символом моей власти. Винсент оставлял свои видимыми только тогда, когда ему нужно было напомнить миру, что он — король Дома Ночи. А мои