— Знаешь, люблю поговорить сама с собой. Лучше собеседника не найти. Хотя иногда ругаемся.

Максим не стал больше спрашивать. В конце концов, каждый имеет право на персональную странность, тем более что чудес в окружающем мире хватает. Надо торопиться. Судьба уже разматывала бикфордов шнур, поглядывая на хронометр. Оставалось восемь часов.

Катер вернул их к другой бухте, отсюда канатная дорога подняла к главному городку острова. Его нарядные узкие улочки были заполнены разношёрстной толпой. Вкусно пахло шоколадом и булочками. Словно по волшебству, они вознеслись из ада в значительно более приятные области мироздания.

— Мороженого хочешь? — спросил Максим. Он просто не знал, что сказать, а молчать, слушая тиканье невидимых стрелок в мозгу, было невыносимо.

София посмотрела на него с удивлением. Её лицо проиграло целую гамму чувств. Сначала она хотела о чём-то спросить, потом, наверное, решила напомнить о том, чем они должны заниматься. Затем передумала, промолчала и просто кивнула, при этом ещё умудрившись покраснеть.

Они сели на лавочку в ажурной тени пальмы, у кромки обрыва. Спутница, успокоившись, болтала ногами, словно маленькая девочка. Недалеко беззаботно щебетал фонтан. Лёгкий ветерок приятно холодил разгорячённую кожу.

Все варианты ада и рая уже есть в этом мире, и неотъемлемое право каждого — выбирать, где ему находиться. Миротворцы ищут своё счастье в войнах во имя мира. Охотники за любовью — убивают её изменой (спутницей поиска) и ревностью (сестрой счастливого обладания). Правдолюбы рубят правду, так, что щепки летят, и достаётся всем. Отче наш, как разнообразны дети Твои.

— Думаю, проблема в зоне раскопок, — неожиданно произнёс Максим, хотя он совсем не был в этом уверен. Он не собирался ничего говорить, по крайней мере, ближайшие несколько минут. Тем более так серьёзно. Наблюдать, как София облизывает мороженое, было намного интереснее. Фраза выскочила сама, созданная его высокоморальным подсознанием. Или, наоборот, сознанием.

«Сосредоточься и не будь идиотом», — услышал Максим противный голос совести. Человеческий мозг не может сфокусироваться только на одном. Поэтому Максим отвёл взгляд от голых ног Софии и попытался слушать.

— Да-да. Все так думают. И Селин, и я. Проблема в том, что «объект» и раскопки стоят уже много лет…

— А катастрофа будет сегодня, — продолжил её мысль Максим.

— Вот именно. Странно. За эти годы ничего не изменилось. В чём подвох?

— Хочешь, чтобы я прямо сейчас ответил?

— Нуда. Селин мне говорила, что ты необыкновенный… Не в том смысле… — она улыбнулась, мотнула головой, чуть не уронила мороженое. Наконец продолжила: — Обладаешь редкой способностью.

— Какой? — Максим был польщён.

— Тебе везёт. У тебя всегда всё получается, и ты умеешь выйти сухим из воды в самой невероятной ситуации. Отсюда вывод. Чтобы найти верное решение, тебе надо просто сказать, что бы ты сделал сейчас. Не задумываясь.

— Ты уверена, что я должен произнести правду?

— Боишься правды?

— Нет. Блаженны алчущие и жаждущие правды. Прямо сейчас я хочу пригласить тебя в свой номер, — честно признался Максим, потому что понятия не имел, как избежать катастрофы. — Хоть умрём с удовольствием…

«Стареешь. Падок стал на молоденьких девчонок», — гадко прошамкала совесть. «Заткнись. Может, это любовь», — ответил ей Максим и вдруг почувствовал, как защемило сердце. «Умолкаю», — согласилась совесть.

София серьёзно смотрела на Максима и, казалось, что-то решала.

— Хорошая идея. Новая. Ну что же, поехали, — наконец сказала она. — Уверена, что вселенная не даст тебе погибнуть.

Максим прислушивался к неожиданным ощущениям, поселившимся внутри груди. Там разливалась горячая волна, словно он только что принял яд. Голова кружилась, глаза туманились.

Несмотря на распространённость явления, природа любви изучена недостаточно. Физики намекают на сочетания тонких запахов и электрохимические процессы в клетках тела. Медики говорят об игре гормонов. Психологи вспоминают о детских переживаниях, образах родителей и родовой памяти. Религиозные люди убеждены в богоданной любви, объединяющей разрозненные половинки души.

Все согласны, что в этом чувстве много патологии, иными словами, того, что не свойственно человеку как виду «хомо сапиенс». Влюблённый перестаёт быть эгоистом. Он живёт не ради себя, а ради другого. Невероятно! Невозможно! Ведь эгоизм — даже не основной инстинкт, это и есть человек. Рушатся основы, падают принципы. Природа поджимает губы: она столько сделала для выживания вида, что, в конце концов, это даже неприлично! Ликуют только ангелы и поэты. В общем, все, кто не от мира сего. «Бог есть любовь», — утверждают эти чудаки, поэтому в любви человек подобен Богу. Вот так так!

Максиму было больно, приятно и страшно. Он даже забыл о надвигающейся катастрофе, прислушиваясь к новым ощущениям. Волнение. Влечение. Возбуждение.

Так или иначе, дорога пролетела незаметно. Солнце было ещё высоко.

— Ух ты! Милое место. Романтика!.. — восхищённо отметила София, входя в его апартаменты.

Провёл гостью на террасу. При свете дня пустошь оказалась совсем не мрачной. Мошки беззаботно крутились в солнечных лучах, словно яркие искорки. Разноголосо пели птицы. С травяного моря дул ветерок, принося переменчивые пряные запахи, будто кто-то невидимый составлял новый парфюмерный аромат «В память о погибшей Земле».

На миру и смерть красна. Погибать в компании всего человечества — совсем не страшно. Никто не сможет сказать, что у него дела хуже, чем у других.

Неожиданно Максим вспомнил про таинственный ночной огонёк и попытался отыскать место, где видел его ночью. Удивительно, но нашёл. Там, среди травы, вереска и низких степных кустарников угадывался какой-то провал, на противоположном крае которого виднелся холм с тёмным пятном посередине: то ли пещерой, то ли дверью. Вглядываясь в расстилавшуюся перед ним равнину, обнаружил ещё пару похожих расщелин. И везде виднелся вход куда-то внутрь, под землю.

Максим попытался представить себе назначение этих странных сооружений. Непохоже, чтобы они использовались для жилья или сельскохозяйственных целей.

— Эй, — позвала София, — ты ещё здесь?

— Не знаешь, что это?

— Догадываюсь… А ты о чём? Ах, о равнине…

— Ну, вот те пещеры.

— Какие? — прищурилась, разглядывая. — А, это. Страшилка острова. Местные забивают баки туристам. Говорят, что в таких тёмных-тёмных пещерах живут оборотни-вампиры. А ночью превращаются в чёрных-чёрных кошек. Приезжие обожают подобные легенды.

— Там ночью свет горел.

— Какие вы, мужчины, непредсказуемые. Хочешь поговорить о вампирах? Селин предупреждала, что ты необычный.

— Извини, пойду открою шампанское. Тут на балконе есть джакузи. Забирайся. Там халат, там ванная.