я чувствую, как напоминание о сделке исчезает, подобно обрезанной нити.

– Где именно, Росси? – повторяет отец, на этот раз настойчивее.

– Зендея потеряла много крови в ту ночь, когда ее схватили, – говорит Юстус.

Меня переполняет чувство вины. Возможно, не из-за одной меня она потеряла много крови, но я, несомненно, сильно на то повлияла.

Лор подцепляет мой подбородок призрачной рукой и приподнимает мое лицо к своему.

Биокин, ничего из произошедшего не является твоей виной.

Не вынашивай она меня…

Перестань. – Он прижимается своим лбом к моему, окутывая его тьмой, однако если закрыть глаза и замереть, можно представить, что он соткан не из завихрений дыма, а из плоти и крови.

Я хочу вернуть тебя целиком. – Мои веки взлетают. – Где твой поврежденный ворон?

Давай решать проблемы по мере поступления, птичка. – Он гладит меня по щеке. – Сперва найдем твою маму.

Почему ты постоянно меняешь тему? – Сердце сжимается от нового повода для тревоги. – Твоего ворона можно спасти, верно?

Да.

Поклянись.

Клянусь.

Когда сердцебиение возвращается к более размеренному ритму, я отбрасываю тревогу в сторону и возвращаюсь к отцовским.

– Мериам все сделала только для того, – говорит Юстус, – чтобы спасти Зен…

– Где именно в гребаном океане моя пара, Росси? – грохочет отец. – Выкладывай давай, пока я тебя не… – Он резко втягивает ртом воздух, выдыхает с такой силой, что звук походит на рычание, затем переводит взгляд на Лора. – Разве я говорил тебе успокоиться, когда ты искал мою дочь?

Вокруг застывает напряженная тишина.

– Когда родилась Фэллон, она это почувствовала и сошла с ума. Попыталась отпилить себе запястья, чтобы сбежать из темницы Марко, – произносит Юстус. Камни вокруг отражают его серьезный голос. – Сколько бы исцеляющих и успокаивающих шаббинских кристаллов я ни прикладывал к ее телу, она все не затихала, тогда я отвез ее к матери. Я не знал, как еще облегчить душевную боль, Кахол.

– Ты мог ее освободить! Мог вернуть к Фэллон. – Каждая жилка в теле отца вздулась и пульсирует.

– О Фэллон я узнал гораздо позже! И как бы странно это ни звучало для многих из вас, я верил, что Мериам действует в интересах Зендеи. К тому времени я знал ее уже несколько десятилетий и понял, что она не та злобная ведьма, какой ее видит мир. Она просто женщина, совершившая ошибку. Женщина, полюбившая не того. И, боги, Кахол, она поплатилась за это сполна! Она прикована к трону, который пожирает ее плоть! Она заперта под землей, в склепе, уже пять столетий!

Отец взрывается от гнева.

– Это она посадила Косту на трон! Она сама на себя навлекла проклятье! На всех нас!

Должно быть, Лор чувствует, что мой отец в шаге от убийства Юстуса, поскольку он оставляет меня и появляется между двумя мужчинами в виде дымовой стены.

Я рада его вмешательству: мне все-таки хотелось бы узнать, где именно в Марелюче плавает моя мама. Или лежит.

Юстус хватается за край мундира и выжимает остатки дождя, пропитавшие темно-синюю ткань во время нашего многочасового полета. Бормочет что-то о неблагодарных филинах.

– Юстус! – Я бросаю на него укоризненный взгляд.

Он одергивает мундир и, пронзив Кахола взглядом, острым, как обсидиановый кинжал, наконец говорит:

– Мериам наложила чары, поскольку считала, что только так может освободить Зендею.

– Какие. На хрен. Чары? – От отца уже дым валит.

Юстус прикусывает нижнюю губу, словно раздумывая, как преподнести информацию.

– Мериам нарисовала на груди Зендеи печать, которая ее обездвижила, затем сделала так, чтобы она выглядела обескровленной.

Перед глазами вспыхивает воспоминание, как несколько дней назад Юстус нарисовал на груди сына кровавый крест. Та самая печать?

– Никто не знал о волшебных путах, связывающих жизни трех шаббинских ведьм, даже я, поэтому когда я принес Марко обескровленное тело Зендеи, он не подверг ее смерть сомнению. Но разозлился. Боги, как же он разозлился! За нее боролись Пьер Неббенский и недавно овдовевший Владимир Глейсинский.

Краска отхлынула от лица моего бедного отца.

– Я выбросил ее в океан. На ее теле была еще одна печать, но мои знания о шаббинской магии были весьма посредственными, поэтому я не понял, что сделала Мериам, пока… – Он поворачивается ко мне. – Пока не услышал, что Фэллон подружилась с маресерпенс. И даже тогда я не сложил одно с другим.

Я много раз отправлялась в путь, зная, куда надо попасть, но не дорогу, по которой идти. В данном случае я не имею ни малейшего представления, к чему клонит Юстус.

– Только много лет спустя я понял, что сделала Мериам.

– Что она сделала? – Хотя тело у меня состоит из плоти, внезапно кажется, будто оно соткано из дыхания.

– Она применила то же заклинание, каким твоя мать спасла жизнь тебе.

Мои глаза округляются, но не настолько широко, как у отца, чьи кроваво-мраморные белки будто поглощают коричневую радужку.

Я моргаю.

– Отправила ее в чрево фейри?

– Не фейри.

Киэн склоняет голову набок, его густые черные волосы падают на нахмуренный лоб.

– В чрево человека?

Моя ладонь взлетает к разинутому рту, поскольку меня осеняет догадка…

Не догадка. Я точно знаю, в чье чрево Мериам отправила Зендею.

Глава 42

Я прижимаю кончики пальцев к трепещущим губам.

– О боги… – По телу пробегает табун мурашек. – О боги мои! Минимус?!

Юстус кивает.

– Вы уверены?

– Мериам подтвердила.

Все это время… все это время женщина, которая сотворила меня вместе с гигантом, застывшим сейчас в шоке рядом со мной, эта женщина за мной наблюдала, исцеляла меня, заботилась обо мне, любила меня.

Однажды Феб пошутил, что мы с Минимусом родственники. Подумать только, в шутке оказалась львиная доля правды! Когда друг услышит, что его глупость не такая уж глупая и что змей, которого он назвал моим братом, на самом деле моя мать…

О Боги!

– Мериам превратила Зендею в гребаного маресерпенс?! – Судя по голосу, бедняга отец в секунде от того, чтобы раствориться в дым и перья.

– Точно так же, как королева Мара превратила тебя в птицу. – Юстус старается говорить ровно, наверняка чувствуя, что нужно соблюдать осторожность.

Моя челюсть отвисает еще ниже.

– Значит, моя мама… она…

– Змей-перевертыш? – подсказывает кто-то – не знаю, кто именно, ибо взгляд прикован к Юстусу. Тот со вздохом отвечает:

– Пока нет.

Я морщу лоб в замешательстве.

– В каком смысле?

– Для завершения перехода Зендее нужно будет получить благословение Котла.

Хотя рот у меня широко раскрыт, в легкие не проникает воздух.

– Но Котел… ведь он запечатан. – В груди начинает гореть, и