Выбранная для завязки боя рощица была хороша и удобна абсолютно всем, кроме одного-единственного, но критического в данном варианте фактора – она была слишком чистой, полоса подлеска шла по одному её левому краю. На всей остальной площади вгрызались в землю редкие горные сосны, перемежаемые лезущими из земли булыганами и кое-где отдельными чахлыми кустами кустарника. Вообще, приличные укрытия для двадцати шести человек, в принципе, можно было найти или сделать и тут, проблемой была их смена. Ввалить коммунякам шквал огня и безнаказанно сменить позицию даже на средних дистанциях в этой голой роще было бы непросто.

Осмотрев рощицу, Крастер облегчённо вздохнул – этот вариант событий даже сам по себе подталкивал его пусть и к менее эффектному, но зато куда более надежному решению классических сдерживающих действий с их расстрелом передовых подразделений и охранения врага и принуждением его терять время, разворачиваться и атаковать участки местности, где тебя уже нет. После чего огребать ещё раз – с новой позиции. В районе перевала для такого петляния пространства, конечно, не было, но пару-тройку раз провернуть подобный номер определённо можно, нет – нужно было попробовать. Никаким иным способом перевал было не удержать. И Крастер верил, что в этот, юбилейный седьмой раз он наконец-то сможет это сделать.

Естественно, у позиции были и положительные стороны, как обычно в таких случаях являвшиеся продолжением недостатков. Низкая плотность горного сосняка и невысокая трава позволяли распределить морпехов почти на половину её площади, а не типичной линией вдоль опушки, пусть даже оттянувшись под тень зарослей от нее самой. Это обеспечивало примерно такую же скрытность и очень серьезно понижало вероятность задавить засаду ответным огнём. Непростреливаемые ближние подступы не имели значения, Крастер планировал удерживать рощу ни на секунду дольше, чем цепи противника сумеют продраться сквозь огонь двадцати шести штурмовых винтовок в это мёртвое пространство. Ради этого можно было, в принципе, даже потерпеть миномётный огонь – при окопах достаточной глубины и редких деревьях мины становились опасны только при прямом попадании в окопы. Если же коммунисты это не смогут… тем хуже для них. В рощице можно будет и до темноты посидеть.

При менее оптимистичном варианте Крастер собирался принять северокорейцев огнем из соседней рощи – Длинной, далее, пользуясь ее более плотной растительностью, отойти и, поднявшись по склону, повторить тот же номер из рощи Ближней. В Длинной попытка надолго остановить комми была бы невыгодной, лесочки были слишком близко друг от друга, а вот в Ближней, где было рукой подать и до Зелёной на гребне перевала, можно было снова поиграть с жёсткой обороной. До тех пор, пока минометы не пристреляются. Далее уйти в Зеленую и оттуда снова накидать коммунистам пулек калибра 5,56 мм. Впрочем, Крастер откровенно сомневался, что тем хватит духа и отмороженности достичь до данного этапа до темноты.

Дальнейшие действия планировались по обстановке, сейчас же было нужно срочно зарываться в землю – и как можно глубже.

* * *

Дозорное отделение коммунистов бодрым шагом шло навстречу своей смерти. Вообще-то, для того чтобы расстрелять передовой взвод – головную заставу колонны, это отделение требовалось пропустить, однако после уничтожения основной группы данными северокорейцами требовалось заняться в любом случае. При небольших силах Крастера даже одно отделение, ведомое толковым и решительным сержантом, могло очень даже просто испортить ему жизнь. Начать же бой с расстрела одного дозора лейтенант постеснялся, выработанный у него дух агрессивности всё-таки требовал результатов.

Лейтенант вырыл себе окопчик практически на самой опушке, за хорошо его маскировавшим клоком кустарника. Данная точка была сочтена им наилучшей для контроля над обстановкой, обзор из нее был великолепным – что, собственно, от командира взвода и требовалось. Взводный сержант, напротив, находился на задней линии, давя тяжелым взглядом морпехов, укрывшихся в глубине рощи, и контролируя подходы сзади: уцелевших после разгрома северокорейского взвода разведчиков северокорейцев морским пехотинцам забывать совсем не следовало.

Соренсен находился рядом с ним, раненых укрыли наверху, в подходящей ложбинке на склоне высоты 222. Таскать их с собой было глупо. Выбывшие из строя морпехи какое-то время могли обойтись и без санитара, остальной взвод – нет. Радиостанция санитара при этом вернулась к Мюллеру, по очевидным причинам сержант остался на медпункте старшим. Приказом Крастера Мерсье поступил в его распоряжение.

Дистанцию между дозором и взводом головной заставы Крастер оценил в двести – двести пятьдесят метров, сама колонна следовала ещё метрах в пятистах позади, имея пехотные роты в голове колонны. Подобная, «классическая» организация марша серьёзно затрудняла удачную засаду на ядро северокорейского батальона, причём силами даже побольше взвода Крастера – ибо пропущенный взвод автоматически попадал за его спину, поэтому ему требовалось очень четко подгадать момент открытиях огня.

Обнаружения своего взвода Крастер особенно не боялся. От рощи до ближайшей точки дороги было триста метров, и морпехи были неплохо замаскированы. При достаточном контроле NCO за инициативными идиотами бояться можно было только проверки рощи высланным туда патрулём, на что у красных не было времени.

«Зоной смерти» по очевидным причинам был выбран идущий параллельно позиции участок дороги меж двух поворотов – на выезде с моста и на подъеме к перевалу. Голова колонны в этих условиях попадала под обстрел на пределе действительного огня, однако для такой огромной цели это было неважным. Проблемой тут становилась реализация внезапности, а именно тех самых сорока пяти секунд, в ходе которых жертвы приходят в себя от шока и ищут укрытия.

В рассредоточении огня ничего особо хорошего не было, однако Крастер, немного размыслив, всё же решил накрыть разом все вражеские подразделения. Благо от М4А1 на больших дистанциях толку было мало.

Несмотря на то что в процессе занятия позиций командирами подразделений были составлены стрелковые карточки с четким распределением секторов обстрела, в данном случае без них можно было обойтись.

Распределил цели Крастер очень просто. По его плану, девять стрелков-автоматчиков взвода под управлением взводного сержанта должны были накрыть колонну северокорейского батальона – опустошить по ней пару-тройку магазинов из своих М27IAR, разогнать по полям и укрытиям и, что самое главное, навести паники. От остальных стрелков, вооруженных М16А4 и М4А1, требовалось расстрелять взвод головной походной заставы коммунистов. Сам Крастер и добровольно вызвавшийся ему помочь Соренсен со своими карабинами взяли на себя отделение головного дозора коммунистов. Отсечению возможности даже самому маленькому подразделению красных взять взвод с тыла Крастер придавал большое значение. Оба они по огневой подготовке имели квалификацию «эксперт», для нейтрализации восьми комми, с точки зрения лейтенанта, этого было достаточно. Ему, собственно, даже не требовалось перестрелять всех.

Далее действия планировались по ситуации. Впрочем, попавшие в центр «зоны смерти» коммунисты в любом случае были не жильцы, после падения эффективности огня автоматчиков по колонне и расстрела дозорного отделения Крастер собирался перенести все внимание на него и добить этот взвод сосредоточенным огнем. Времени у него на это, по идее, должно быть достаточно.