попытавшись привлечь барристера, в то время как следовало сначала обратиться к солиситору. Мировой судья решил начать с рассмотрения нескольких других незначительных дел, пока служащие бегали и пытались найти юристов.

Солиситор спешил в полицейский суд с расположенной неподалеку Стаффорд-стрит и по счастливой случайности столкнулся с опытным барристером, который только что освободился от работы. Джон Эдье Курран был пылким адвокатом, выступавшим в самых громких делах в новейшей истории Ирландии, и он сразу же ухватился за возможность защищать печально известного Джеймса Споллина. Курран, по сути совершенно не подготовленный к слушаниям, сразу же дал понять, с кем суд имеет дело:

– Ваша честь, мой клиент желает зарегистрировать протест против того, чтобы представители железной дороги сидели так близко к стороне защиты, так как он может сообщить своим адвокатам что-то, чего они не должны слышать.

После того как эти джентльмены удалились в другую часть зала суда, процесс наконец начался. Джон Ричард Корбаллис, королевский адвокат, произнес вступительную речь, изложив суть доводов обвинения против Споллина, после чего начался допрос свидетелей. Большинство из девяти свидетелей, выступавших в первый день, были сотрудниками железной дороги или полиции и рассказывали о событиях, связанных со смертью Джорджа Литтла и недавним обнаружением денег. Событием дня стало первое публичное выступление Люси Споллин. Появление десятилетней девочки в свидетельской ложе произвело на ее отца сильное впечатление, и, когда клерк встал с Библией, чтобы она принесла присягу, Споллин обратился к судьям:

– Это мой ребенок, и я не думаю, что она понимает, что говорит. Может, и не понимает даже, что такое присяга.

Мистер Портер серьезно отнесся к этому вмешательству и остановил процесс, чтобы понять, насколько девочка разбирается в религии. Только после того, как он убедился, что она действительно понимает серьезные моральные последствия лжи, он разрешил адвокату обвинения допросить ее. Люси подтвердила, что найденный вместе с деньгами кусок ткани был чепчиком, подаренным ей кузиной, и это откровение вызвало волнение в зрительном зале. После, однако, она сказала то, что могло оказаться еще более губительным для ее отца. По ее словам, в вечер убийства она видела, как он забрался на крышу соседней кузницы с «чем-то, похожим на горшок», который затем сбросил в дымоход. Люси разрыдалась, когда этот рассказ был оспорен мистером Курраном, который – возможно, не совсем обдуманно – сказал ей, что, давая такие показания, она «ставит под угрозу жизнь своего отца». Она горько плакала несколько минут, но, придя в себя, мужественно продолжила свой рассказ.

После долгого дня, на протяжении которого давались в основном ничем не примечательные показания, был объявлен перерыв, а Джеймс Споллин остался под стражей. После окончания слушаний толпа еще некоторое время не уходила с Кейпел-стрит, мешая дорожному движению, и только поздно вечером полиция сочла возможным вывести Споллина из здания. Его увезли в экипаже в Ричмонд Брайдвелл – тюрьму в южной части Дублина, которая должна была стать ему домом на ближайшие несколько недель.

Понедельник принес тяжелые новости из-за рубежа. Индийские солдаты в гарнизонном городе Мирут подняли восстание против своих британских командиров, которое быстро распространилось на Дели и другие города. Были убиты десятки мирных жителей, и кровопролитие не прекращалось. Это было национальное унижение [23], грозившее навсегда покончить с мечтой о британской империи. Несмотря на это, газеты по обе стороны Ирландского моря уделяли больше места первому выступлению Джеймса Споллина в суде, чем катастрофе, разворачивающейся в Индии.

Пока жернова ирландского правосудия вращались с привычной медлительностью, полиция лихорадочно работала над сбором новых улик. На станции «Бродстон» суперинтендант Гай договорился о повторном осушении канала в надежде найти пропавший ключ. С первыми лучами солнца в среду, 1 июля, армия добровольцев спустилась в пустой канал и начала выгребать грязь в проход, где другие копались в ней руками. Вскоре они что-то нашли, но это был не ключ. Один из рабочих вскрикнул и передал предмет Дэниелу Райану. На нем еще оставался налет липкой грязи, но инспектор сразу же определил, что это бритва. Лезвие было обломано, видимо, повреждено каким-то сильным ударом. Протерев рукоятку, он увидел, что кто-то нацарапал на ней кривыми печатными буквами имя: SPOLLIN.

Трудно было понять, что делать с этой находкой: если это орудие убийства, то почему оно не было найдено при первом осушении канала? И кому тогда принадлежала первая бритва, если не убийце? Суперинтендант Гай полагал, что знал ответ. Плохо оплачиваемым рабочим, привлеченным для прочесывания дна канала семь месяцев назад, было сказано, что именно они должны искать, и обещано солидное вознаграждение, если они найдут это. Было бы неудивительно, если бы кто-то из них подложил бритву в грязь и вскоре «нашел» ее. Что касается второй бритвы, то здесь возможны два варианта: либо убийца выбросил ее в канал после завершения первоначальных поисков, либо она лежала настолько глубоко в грязи, что в первый раз ее просто не заметили.

В полдень Джеймс Споллин вернулся в полицейский суд для возобновления слушаний по его делу. На прилегающих улицах снова было многолюдно, но те немногие представители общественности, которым удалось протиснуться внутрь здания, наверняка сочли это занятие утомительным. Свидетелям, уже давшим показания, секретарь зачитывал составленные протоколы, а затем просил исправить ошибки и подписать. Процесс оживился лишь на короткое время, когда благодаря мистеру Куррану выяснилось, что обвинение намеренно утаивало некоторые улики против Споллина, надеясь предъявить их ему в ходе будущего судебного разбирательства. Мистер Курран был в ярости.

– Я призываю вас во имя справедливости и честного отношения к подсудимому представить эти доказательства. В этом меня поддерживает один из самых авторитетных и честных судей, мистер Перрин, который всегда говорил, что утаивание от заключенного доказательств против него, а также лишение его возможности изучить их и убедиться в их достоверности противоречат духу закона и являются актом несправедливости по отношению к нему.

Сегодня ирландские обвиняемые имеют право ознакомиться с кратким изложением всех доказательств против них до начала судебного процесса, однако в 1857 году четких правил на этот счет не существовало. После некоторого обсуждения мировые судьи постановили, что Споллин имеет право на перекрестный допрос каждого свидетеля, который может выступить против него, фактически встав на сторону мистера Куррана. Это стало ударом для обвинения, которому теперь пришлось представить несколько новых свидетелей, и по их просьбе Джеймс Споллин был вновь оставлен под стражей – на этот раз еще на восемь дней. Слушания завершились обращением к прессе, которое было бы уместно и сегодня. Мистер Курран заявил, что не возражает против честных и беспристрастных репортажей, которые обычно публикуют газеты, но его клиент считает, что в отношении этого дела начали