Анна прочитала слова своего учителя и грустно улыбнулась. Он как всегда был прав, но у Софьи была своя правда, и только она существовала для византийской царевны. Старательно скомкала письмо, отворила заслонку жарко дышащей печки и не минуты не колеблясь бросила только что расшифрованное послание и, подумав немного, добавила к нему и основное письмо. Ей словно хотелось освободиться от всего этого, перевернуть страницу. Как ни странно, но с Софьей они немного отдалились, во всяком случае Анна чувствовала, что та ей доверяет все меньше и меньше. Может быть, тому виной стало уважение и благодарность Курицына, а может быть, царевна окончательно решила ни с кем своими планами не делиться. Впрочем, так даже было лучше. Анна вновь почувствовала казалось потерянное навсегда чувство свободы. Никто ее не дергал и особенно не требовал обязательного присутствия во дворце. Василиса даже заскучала. Ее верная карлица настолько привыкла находиться в центре всех интриг Великой княгини, что такое отдаление от дел было для маленькой женщины неожиданным и незаслуженным. Анна же этому только радовалась.

Впрочем, время от времени, подчиняясь установленному этикету, она все-таки появлялась в палатах князя и княгини. На этот раз во дворце принимали посольство крымского хана Менгли Герая. "Поганые татарове" на данный момент являлись самыми дорогими гостями Ивана Третьего, его последней надеждой. В кои-то веки интересы крымчаков и московитов сошлись. Великий князь знал, что если перетянет на свою сторону Менгли Герая, то убьет двух зайцев одновременно. Золотая Орда и Литва объединились, если Казимиру удастся то, что он задумал, в игру вступит и Ливонский Орден, давным-давно только ждущий удобного момента. Тогда от Москвы точно камня на камне не останется. Поэтому Менгли Герай, для которого претензии Золотой Орды на обособившийся к тому времени Крымский Юрт давно стали костью в горле, с радостью принял протянутую руку Москвы. Враги у них были общими, а значит от союза они могли только выиграть. А для Ивана вообще Менгли Герай, способный одновременно и оттянуть на себя силы своего заклятого врага золотоордынского хана Ахмета, и солидно потревожить литовцев на юге их немерянного княжества, был спасением.

Анна стояла поодаль и наблюдала за действом. Встречать посланников крымского хана ей было не впервой. В этот момент глаза сами собой выхватили из группы крымчаков знакомое лицо. Ее спаситель собственной персоной! Стоял он несколько в отдалении, и она могла внимательнее рассмотреть незнакомца. Он был высок, на полголовы выше остальных. В лице его в равных и удивительно гармоничных пропорциях были смешаны европейские и азиатские черты. И еще она подумала, хотя тут же от своих нечаянных мыслей отмахнулась постарательнее, что он был удивительно хорош со своими миндалевидными глазами, острыми скулами, чувственным ртом и прямым носом. В кои-то веки она не пожалела о своем визите, с нетерпением ожидая, когда же, наконец, она сможет подойти к незнакомцу, спасшему ей жизнь. Официальная часть закончилась, и гости были приглашены в пиршественную залу. Она пробралась сквозь толпу и подошла к татарскому посольству. Впрочем, больше усилий прикладывать ей не пришлось, крымчак уже поджидал боярыню, поклонился как это было в обычае при европейских дворах и первым завел разговор.

– Ну вот мы и встретились, боярыня Анна Рикарди, – лицо его было серьезным, только отблеск легкой усмешки проглядывал в слегка раскосых глазах, – а вы беспокоились.

– Вы просто исчезли, а мне действительно было очень важно еще раз поблагодарить за мое спасение!

– Бросьте, боярыня, я просто появился в нужном месте в нужный момент и никакого особого геройства от меня не потребовалось. Просто напросто так было угодно матушке Фортуне.

– Значит для вас Фортуна – матушка? Странно. Обычно на нее принято сетовать, – не сдержалась она, начиная догадываться, что в их встрече богиня случая была совершенно ни при чем.

– Просто нужно попасть в ритм ее колеса и Audentes fortuna iuvat (фортуна помогает дерзающим).

– А мне приходилось слышать другое: Fortuna favet ignatis (фортуна помогает дуракам)! – не скрыла своего раздражения Анна, она все хуже понимала ситуацию и это ей нравилось все меньше и меньше.

– Вот это да! Я надеялся, что вы броситесь мне на шею и со слезами в голосе будете благодарить за ваше спасение, а вместо этого черная неблагодарность! – с ложным возмущением и явно забавляясь, ответил мужчина.

– Я, действительно, вам очень благодарна! – спохватилась Анна, ругая себя за несвоевременную язвительность.

– Ну а где слезы и заламывание рук!

– Будут, – пообещала она, – как только отвернетесь.

– А я не могу отвести от вас взгляда, – проявил куртуазность крымчак.

– Может, теперь мне будет позволено узнать ваше имя, потому что вам, похоже, всегда было известно мое, и в нужном месте вы появились не случайно, или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаетесь, но в объяснения позвольте не вдаваться, – мягко, но твердо парировал мужчина, – и в благодарность на нелюбопытность расскажу как можно подробнее о себе.

Обещание он выполнил. Через несколько минут она уже знала историю жизни своего спасителя, вернее то, что он пожелал ей рассказать. Ману (Мануэль), сын мурзы Давлета и готской княжны Александры Воспоро воспитывался как и Менгли Герай в генуэзской Каффе. Потом мать настояла, чтобы он отправился в Геную, где ее родственники служили в банке Сан-Джорджо. Правда вопрос о роде своих занятий на службе у банка он деликатно обошел. Сказал лишь, что со временем был отправлен на помощь Захарии Гизольфи, управлявшего собственным княжеством со столицей в Матреге (город на Таманском полуострове – прим. автора), и всеми торговыми факториями генуэзского банка Сан-Джорджо на Кубани. Потом решил предложить свои услуги Менгли Гераю.

– Кому вы служите? – задала вполне резонный вопрос Анна, – Менгли Гераю, банку Сан-Джорджо или Захарию Гизольфи?

– Какая разница, тем более, что на данный момент мы союзники, – улыбнулся он, – так что можем позволить себе расслабиться. Вы не представляете, боярыня, насколько мы с вами похожи. Ни вы, ни я не знаем, кто мы на самом деле и куда нас приведет извилистая дорога судьбы!

– Ну а если окажемся по разные стороны крепостной стены?

– Будем надеяться, что на наш век хватит. Да и потом, как говорят в Московии, каждому дню своя забота.

Василиса же, с напряженным вниманием следившая за разговором Анны, заметила, как непривычным блеском засияли глаза ее госпожи, и насторожилась. «Нет уж, ничего у тебя не получится! Впустую стараешься, окаянец! – мысленно произнесла она в адрес нового знакомца. – Как я задумала, так и будет!» Сдаваться карлица не умела и учиться не собиралась, если уж что задумала, так тому и быть. И узкоглазый татарин в планы маленькой женщины не входил. Не было на земле человека лучше Матвея Никитина, и пока она будет жива, ни руку, ни сердце ее дорогой Анны крымчак не получит! Это было решено раз и навсегда. Василиса изобразила на своем лице заинтересованность, потом даже на приветливую улыбку разорилась. Ссориться раньше времени не стоило. Ману ответил улыбкой на улыбку и продолжил все более захватывающий разговор. Анна, ни слухом не духом не ведающая о планах своей маленькой служанки, расслабилась и с совершенно новым для нее удовольствием наслаждалась обществом такого образованного и приятного собеседника.