среди скал справа и слева от колонны. Вдруг один из разведчиков подал сигнал тревоги.

За поворотом возвышался еще один завал, выше и крепче первого. Как только хетты выглянули из-за скалы, раздался глухой стук. Заработали метательные машины. Град камней обрушился на передние ряды. Пришлось отходить назад.

На этот раз о штурме нечего было и думать. Митаннийцы хорошо подготовились. Если даже ценой больших потерь взять приступом и эту преграду, возможно, дальше стоят еще укрепления. Почему Иссихасса об этом не знал? По его, купленным за серебро планам, на перевале была одна сторожевая крепость. Но до нее еще даже не дошли. Поразмыслив, Суппилулиума приказал поворачивать назад.

Уже глубокой ночью войско спустилось обратно в долину. Воины падали от усталости на землю и тут же засыпали. Мало кто решился приготовить пищу. Лишь кое-где задымились чахлые костры. Хемиша напоил своего коня, затем отпустил пастись. Горец улегся на траву рядом с Фазарукой. Все тело горело и ныло от усталости.

– Как себя чувствуешь? – спросил Хемиша у Фазаруки.

– Как побитая собака, – зло ответил тот. – Так паршиво на душе у меня еще никогда не было.

– Просто устал с непривычки. Дворцовая жизнь тебя отучила от походов.

– Дело не в усталости. Ужасно себя чувствуешь, когда ты без оружия, в тебя пытаются подстрелить, словно дикого козла на охоте.

Хемиша приподнялся на локтях и сдвинул брови.

– Кто тебя хотел подстрелить? Ты же был далеко от места боя.

Фазарука вытащил из-под одежды стрелу с острым бронзовым наконечником.

– Вот, смотри. Когда завязался бой возле второго завала, – рассказывал Фазарука, – пехота ринулась назад. Я в это время находился где-то в последних рядах, стоял в колеснице. Суматоха поднялась. Погонщики принялись разворачивать волов. Копьеносцы напирали спереди. И тут меня что-то в грудь больно стукнуло. Я еле на ногах устоял. Вот эта стрела пробила медный щиток и кожаный нагрудник. Хорошо еще, что латы крепкие – выдержали. Стрела воткнулась в ребро.

– Ну и что, – разочарованно протянул Хемиша. – Шальная стрела могла долететь до обоза. Митаннийцы взобрались на скалы и оттуда стреляли.

– Ты опытный воин, а не можешь разглядеть, что наконечник у нее бронзовый, – разозлился Фазарука. – Митаннийцы используют каменные наконечники, и стрелы короче.

– Дай-ка сюда. – Хемиша повертел в руках стрелу, внимательно разглядывая тонкое прямое древко.

– Еще бы чуть выше, – продолжал Фазарука, – и она пронзила бы мне горло. Когда я это понял, то присел на дно колесницы, как будто упал мертвым.

– Что так? – усмехнулся Хемиша.

– Не захотел, получить вторую куда–нибудь в глаз. А у самого от досады… Меня, словно дикого козла, решили подстрелить, – сокрушался Фазарука. – Да что ты в ней такого интересного нашел? – разозлился он, заметив, что Хемиша его совсем не слушает, а все изучает стрелу.

– Оперенье в крови, – указал горец.

– Ну и что? – не понял Фазарука. Он сердился: у него так паршиво на душе, а Хемише – хоть бы что! – У стрелка поранена правая рука. Только и всего.

Хемиша достал из колчана другую стрелу.

– Взгляни: точно такая же. – Хемиша протянул обе другу. – И у первой, и у второй оперенье испачкано кровью.

– Откуда она у тебя? – недоуменно спросил Фазарука.

– В меня тоже стреляли. Я ее обнаружил после того, как спустились обратно в долину. Стрела торчала у меня в спине.

– Как в спине? – не понял Фазарука.

–Я за спину щит вешаю. Мы всегда так делаем. Удобней, чем постоянно носить на руке. Щит не заметен под плащом. Какой-то подлец всадил мне стрелу в спину и продырявил плащ. Если б не щит, то и меня продырявил бы.

– Ты хочешь сказать, что в нас целил один и тот же стрелок? – предположил Фазарука.

– И я догадываюсь – кто. Это Ибиссаха. Мы вчера с ним дрались. Я топором сломал ему меч и, наверное, поранил правую руку. Сегодня шакал решил разделаться с нами во время боя: тебя убить по приказу Иссихассы, меня по собственному усмотрению. Но натягивать тетиву и точно направлять стрелу с перевязанной рукой неудобно. Вот он повязку размотал, а кровь попала на оперение.

Хемиша поднялся.

– Ты куда? – спросил Фазарука.

– Отдыхай. Я должен быть подле лабарны. Мало ли что этому подлецу – Ибиссахе взбредет в голову. Он хитрый. Змеей к тебе подберется – ты и не заметишь. Все же, хоть предатель – а из горцев, из Хауси, – сокрушенно закончил Хемиша и ушел в темноту.

Вождь подошел к желтому шатру лабарны. Внутри слабо мерцал огонек масляной лампадки. Мешеди, вооруженные копьями, неподвижно стояли на страже. Тут же находились воины Хауси. У входа, на земле сидел Цула и с усердием ковырял ножом в щите.

Хемиша присел рядом.

– Спит? – почти шепотом спросил он, показывая глазами на шатер.

– Нет, – так же тихо ответил Цула. – Ходит, думает…

– Переживает, наверное, – несмело предположил Хемиша. Цула все кряхтел. – Да с чем ты там возишься? – поинтересовался горец.

– Стрелу из щита вытаскиваю, – ответил Цула. – Хорошо вошла, даже я не могу выдернуть.

– В тебя стреляли?

– Нет. Какой-то шакал в повелителя метил. Одним Богам известно, как только я успел щит поднять. Прямо в голову летела.

Наконец усилия его были вознаграждены. Он выдернул из щита застрявший наконечник и хотел отшвырнуть стрелу в сторону. Но Хемиша предупредил его движение.

– Дай-ка мне. Она пойдет на мой лук.

– Возьми. Только оперение в крови. Видать, стрелок в руку ранен, хотя, тетиву натянул хорошо.

– Оперенье в крови? – Хемиша чуть не подскочил на месте.

– Да. Его заменить надо. Перо слиплось. Стрела будет лететь не точно.

– Три неудачных выстрела – плохая примета для стрелка, – усмехнулся Горец.

– Ты о чем? – Не понял Цула.

– Я говорю: стрелки у митаннийцев не опытные.

– Да вроде бы – ничего, – не согласился Цула. Он лег на плащ, положил голову на щит и, тут же захрапел.

Хемиша тоже задремал, но сидя, свесив голову на грудь.

***

Наутро хухупалы громким боем подняли лагерь. Армия вновь двинулась вверх, но уже по другой дороге. Вновь впереди ожидал мучительный подъем. Опять ледяной ветер обжигал лицо, а спина жарилось на солнце, словно на углях. Наконец, передний отряд вышел к перевалу. Но дорога оказалась завалена камнями, что мешало продвижению обоза. Чтобы разведать путь, Суппилулиума выслал вперед воинов суты. Вскоре они вернулись и сообщили: перевал преодолеть невозможно. Впереди разрушен мост через пропасть. Лабарна сам решил осмотреть злополучную преграду. Он сел на коня и в окружении всадников отправился вперед. Дорога заканчивалась у края глубокого обрыва. Внизу бурлил стремительный поток, закручивая водовороты. Мост снесен до основания. На другой стороне обрыва