потолком и замерла чутко. Прислушалась, ожидая услышать еще две пары ударов, но их не последовало.

Не Шанья. Или соседка забыла их уговор?

Санька на цыпочках подошла к двери, выглянула в замочную скважину. Ничего не разобрать. Чья-то темная одежда, короткий взблеск узора. Блик на пуговице…

Точно не Шанья. Не горничная. И у прочих леших она подобного наряда не припомнила. А вот у министерских охранников вроде было нечто подобное…

Стоит.

Ждет.

И тихие переговоры…

Их там двое!

Санька отступила вглубь комнаты, бесшумно накинула на плечи лешачий плащ, затаилась. Что-то подсказывало ей, что впускать незваных посетителей не следует.

Решила для себя: «Пусть думают, что меня нет. Или я дрыхну очень крепко. В любом случае, завтра все выяснится. Если причины визита были безобидными, мне скажут про них в открытую. Хуже — если нет».

Незнакомцы еще раз постучали.

А что, если они агрессивные и решат сломать дверь? Накинут какой-нибудь полог беззвучия и вломятся в Санькну комнату. Что тогда делать?

По позвоночнику сползла неприятная капелька холодного пота, а в руку сам собой лег выданный Биргером нож. Санька вынула его из сумки и сразу почувствовала себя немного увереннее.

Дурацкая ситуация!

Хорошо, что те, кто был за дверью, крушить номер не стали. Постучали последний раз для галочки и ушли.

Санька выдохнула облегченно. Стало немного стыдно — накрутила-то! За нож схватилась… И все-таки она тут одна — без Яры и без Биргера (хорошо, что без ребенка), приглашена с непонятной целью, так что лучше перебдеть, чем недобдеть.

Заснуть получилось только под утро, а там уже и завтрак.

За ним Санька была вся внимание. Украдкой, чтоб интерес ее не бросался в глаза, стала поглядывать на соседей. Все сидели какие-то сонные, не выспавшиеся — зевали, клевали носами, терли глаза.

Взгляды были бессмысленными, безразличными ко всему. Кто-то уныло ковырялся в тарелке с овсянкой, кто-то по-улиточьи медленно пережевывал салатные листы с ветчиной, кто-то, как в зеркало, смотрелся в бурую гладь остывшего чая.

Перед Санькой стояла миска с аппетитной кашей: с большим куском масла, облачком сладких взбитых сливок и джемом по краю

За Санькин стол подсела Шанья с чашкой исходящего паром травяного отвара.

Она, в отличие от большинства леших, выглядела бодрой. При ближайшем рассмотрении за этой напускной бодростью проступил испуг. Глаза соседки лихорадочно блестели. Она еле сдерживалась, желая рассказать о чем-то срочном и жизненно важном.

Когда Санька и Шанья синхронно потянулись за сахарными кубиками, покоящимися в металлической сахарнице с замысловатой чеканкой, зеленокожая лешая шепнула:

— К тебе тоже ночью приходили?

Санька вздрогнула:

— Да. И к тебе?

— Ага. — Шанья едва заметно кивнула. — Во все номера на нашем этаже стучались. Я слышала. У меня очень чуткий слух, хоть они и таились. Молодец, что не открыла. Я тоже так сделала.

— А другие? — Неприятная догадка возникла сама собой. — Остальные наши соседи по гостинице открыли, да? — Санька метнула красноречивый взгляд в сторону «сонных» леших. — Что с ними?

— Не знаю, что. Открывали точно, а теперь стали совсем вялыми и безвольными.

— Зачем ночным гостям это?

Кто эти самые «ночные гости» — вопроса не возникло. Люди министра. Кто ж еще? Вот только чего они добиваются и что за странное «сонное» заклятье наложено на остальных леших? Для чего?

— Узнаем, — хмуро ответила Шанья. — И боюсь, что совсем скоро.

Ну и поездочка! А так все безобидно начиналось…

* * *

Все стало очевидно на очередном заседании в королевском зале.

Леших вновь отвезли туда на омнибусах с конвоем, вновь выгрузили и рассадили по рядам.

На этот раз министр выражался не столь туманно, как во время предыдущей речи. Теперь его слова несли одну вполне конкретную доходчивую мысль: лес стал обузой, и в этом виноваты, само собой, лешие. Лес не спасти. Нужно продавать. Такова ситуация…

После слов о продаже леса, по залу прошел ропот.

Санька огляделась по сторонам: зачарованные лешие молчали все с тем же бессмысленным выражением на лицах, но другие — те, которые ночью дверь по всей видимости, так и не открыли, — активно выражали свое возмущение.

Санька присоединилась к ним. Шанья ее тут же поддержала.

— Как — продать?

— Что это значит?

— Почему?

— Как можно? — доносилось со всех сторон.

И кто-то выкрикнул с заднего ряда:

— Что скажет по этому поводу Королева?

От этих слов министр вздрогнул. Лицо его на секунду скривилось в злой гримасе, но он тут же взял себя в руки и, изображая спокойствие, заявил с холодной непринужденностью:

— Уверен, что Королева меня поддержит, едва взглянув на то, что осталось от ваших лесов. Не вы ли жаловались на браконьеров, с коими не можете справиться, на пожары, на звериный мор? Это же очевидно — вы не в состоянии справиться с работой, за которую взялись. Все. Быть может, стоит прекратить мучения? Я дам вам достойную компенсацию. На жизнь для начала хватит, а потом вы куда-нибудь устроитесь. Это хорошее предложение, соглашайтесь.

— Каков подлец, — прошептала сидящая рядом с Санькой Шанья. — Все в свою пользу выкрутил. Зачарованные будут теперь во всем с ним согласны.

— Да уж… Манипулятор. Перевернул все с ног на голову, нас же виноватыми выставил. — Санька осознала, в какую западню они попали, и теперь соображала судорожно, что предпринять.

А министр тем временем продолжил:

— Итак, есть ли среди вас готовые отказаться от должности добровольно?

— Почему добровольность ему так важна? — одними губами спросила Санька у соседки.

— Потому что он, хоть и министр, но договор с лешими в единоличном порядке разорвать не может. Нужно подтверждение ответственной ведьмы. Если министр и ведьма единодушны во мнении, договор расторгается без дальнейших вопросов. Если нет — относится на суд к Королю и Королеве.

— Понятно с ним все, — прищурилась Санька и подумала: «Вот оно что. Вот зачем ему это нелепое собрание. Он хочет вынудить леших отказаться от своих лесных участков по собственному желанию. И в то же время явно не хочет придавать сие действо огласке. Боится, что дело дойдет до королевской четы…»

— Этой ночью они придут нас дожимать, — вынесла неутешительный вердикт Шанья. — А поскольку туманящему мозги заклятью мы не поддались, боюсь, церемониться с нами не станут. Будут запугивать, в лучшем случае — подкупать.

— Почему, кстати, мы не «уснули», как остальные?

— Потому что мы полукровки. У нас иммунитет к туманящей разум магии.

* * *

Вечером после ужина все уцелевшие собрались в номере Шаньи.

Она подала сигнал с помощью брошей. Санька еще удивилась:

— А министерские не отследят?

— Нет, — убедила ее