Образ Норлана притягивал и пугал одновременно. С одной стороны она не чувствовала его лжи. Все слова дышали искренностью и любовью. А с другой, она была уверена, что он лжет. Больше всего ее поразила реакция Норлана, когда она появилась у него забрать Шона и задать те вопросы, о которых говорил отец. Губы Норлана лишь тронула печальная улыбка, и он, устремив на нее пронзительный ясный взгляд, тихо поговорил: – Я все подтвержу, моя Лаона. Мне жаль, что ты не даешь объясниться, однако это твое право, и раз я допустил глупость, откровенно не поговорив с тобой, то теперь ты вольна делать из этого любые выводы… Но я знаю, ты сумеешь во всем разобраться и все равно рано или поздно вернешься ко мне, потому что так, как я, тебя любить не будет никто…

Эти слова до сих пор рвали душу. Сознание периодически вытаскивало то один, то другой эпизод из их совместной жизни, когда она была так счастлива, слушая его слова о любви и предложения отдать ей все, вплоть до его свободы. Но она не разрешала себе думать об этом, прерывая все размышления установкой, что все это было ложью, и Норлан наверняка был уверен в ее чувствах и точно знал, что она откажется от всего и не станет ничего проверять и требовать.

– Ненавижу! Как же я ненавижу его! – она сжала руку в кулак и, повернувшись, зарылась головой в подушки, пытаясь отогнать мучительные воспоминания. – Как же ему удалось так пленить мое сердце? И ведь даже поговорить с ним боюсь… боюсь, что вновь обманет, потому что сделать это легче легкого… сама готова оправдать его и наврать себе, что угодно, лишь бы вернуть те чувства… Прав был отец, если бы не долг и звание Владетельницы я бы уже летела к нему и, простив все, с радостью стала его прикроватным ковриком… Проклятье! Может, убить его, а потом грустно оплакивать могилу? Это было бы замечательно… и ни чувства, что тобой воспользовались, как последней идиоткой, ни комплексов, ни мучений… Лишь сказка об умершей прекрасной любви.

Она села на кровати и помотала головой:

– Все! Не хочу думать о нем! Его для меня не существует! Зараза самоуверенная… Сейчас… прибежала к тебе… как же… Держи карман шире! Даже не вспомню о тебе больше ни разу! Так и знай! Ты умер для меня! Умер! – поняв, что начала уже мысленно говорить с ним, Къяра обхватила голову руками, стараясь переключиться на что-нибудь другое. – Так мне нужно срочно заняться чем-нибудь… срочно… Что там Торес у меня делает? – она вскинула вверх руку и раздраженно поморщилась. Увиденная картина ее не порадовала, однако была поводом отвлечься от собственных переживаний.

Войдя в комнаты, где евнухи под наблюдением Тореса жестоко избивали его наложницу, Къяра раздраженно поморщилась.

– Ведь просила не торопиться с разборками.

– Дорогая, – он поднял руку, останавливая евнухов, – ты просила не трогать ее до того времени пока не узнаешь насколько сильно она мне навредила. А теперь ты не только знаешь это, но и устранила проблему. Так что я не понимаю, чем ты недовольна.

Къяра долгим взглядом посмотрела на обезображенное ударами плети тело наложницы, которая уже и кричать не могла, а лишь сипло хрипела. Потом шагнула к ней и решительным движением свернула шею. Дернувшись, ее тело тут же безвольно обвисло, а Къяра повернулась к евнухам, указав на него рукой:

– Уберите.

Те тут же бросились исполнять приказ и быстро вышли, унося безжизненное тело той, которая некогда была одним из главных сокровищ дворца.

Торес недовольно скривился:

– С чего решила избавить ее от справедливой расплаты?

– Дорогой, тебе вновь повезло… Небеса явно благоволят тебе, раз спустили с рук столь непродуманный поступок. Я не успела предупредить, но мне и в голову не пришло, что ты, не посоветовавшись со мной, столь поспешно начнешь разборки… Дело в том, что твой организм ближайшие сутки очень уязвим и восприимчив к заклятьям и проклятьям, особенно произнесенным на пике чувств, при прощании с жизнью. Вот прокляла бы она тебя перед смертью, и даже я ничего сделать бы не смогла… Так что это не ее я избавила от расплаты, а тебя от риска…

– Извини, что не посоветовался с тобой… – он шагнул к ней и нежно обнял, – но уж больно хотелось с этой стервой рассчитаться… Я так понимаю, что Синтию тоже пока лучше не трогать.

– Хотя бы сутки… потом можешь убить.

– Нет. Убивать не стану. Зачем убивать? Ведь она в отличие от Греты, еще пригодиться может.

– Тоже правильно… – Къяра усмехнулась и после небольшой паузы спросила: – Сына моего навещал?

– Не успел. Но сделаю это в ближайшее время, не волнуйся. Кстати, посоветоваться с тобой хотел.

– Советуйся.

– Раз ты хочешь воспитать в нем чувства, присущие воину, мальчику не помешает окунуться в реальные боевые действия. Как ты отнесешься к предложению расширить мои западные границы и покорить небольшой народец, что живет в горах Нерингерского хребта?

– Они тревожат тебя набегами?

– Пока нет, но кто знает, как дальше будет. Уж больно они независимые и гордые. К тому же обладают неординарными способностями не хуже магов. От таких что угодно можно ожидать.

– Что за народ?

– Гамаэльты. Говорят, их прародителями были ночные эльфы и гномы. И они унаследовали от одних утонченный облик и способность к чародейству, а от других любовь к подземельям, драгоценностям и разным механизмам. В темноте видят что совы, про слух вообще молчу. Недаром длинноухие. Силой, конечно, не блещут, но ловкости хоть отбавляй. И живучи словно, кошки, не иначе как подобно им по девять жизней у каждого, потому как убить гамаэльта это очень постараться надо.

– И зачем тебе их покорять?

– Через их владения не пройти, без огромного налога, да и то лишь после долгих переговоров, а в обход не менее месяца лишнего пути. Так что эти гамаэльты мне, что кость в горле.

– Думаешь, они перестанут ей быть, если силой их в пещеры загонишь?

– Я думаю, они перестанут ей быть, если мы с тобой вместе их из этих гор выкурим.

– Хочешь их всех уничтожить?

– Только если не покорятся. Если покорятся, пусть живут.

– Уговорил. Обучить сына ратному делу под твоим руководством чрезвычайно заманчиво. К тому же, не люблю, когда кто-то, пользуясь территориальным преимуществом, начинает диктовать условия тем, кто находится под моей рукой. Однако, соглашаюсь лишь на условии, что сын будет тебе помогать исключительно как рядовой воин, применяя магию лишь с