«Вот сука», – подумал Брейн, понимая, что близок к потере всякого контроля за ситуацией.

Спустя полчаса пришло время расплачиваться. Подошел официант, Брейн подал карту и, когда увидел чек, даже слегка удивился – он ожидал увидеть сумму втрое выше.

– Чему ты удивляешься, Томас? – спросила Эрника.

– Совсем недорого получилось.

– Ты посчитал меня стервой-деньгивыжималкой? – усмехнулась она.

– Нет, просто я первый раз в местном ресторане.

– Тогда слушай… – Эрника взяла его под руку и потащила на улицу. – Так вот, нужно смотреть на количество звезд перед входом, понял?

– Нет, – честно признался Брейн, глядя на вывеску.

– Видишь, звездочки стоят в один ряд и их пять?

– Да.

– Это четвертый разряд, а значит, полунатуральная пища. Хотя на самом деле натуральным тут только приправляют. А в остальном – блюда из мейдеров.

– Из мейдеров? Так уж из мейдеров? – не согласился Брейн. – Знаешь, я давно ем из мейдеров, но ничего похожего на здешнюю кухню пробовать не приходилось.

– Ой! – воскликнула она, припадая на травмированную ногу.

– Ты же говорила – все прошло?

– Говорила… – подтвердила она, ощупывая голень. – Но ошибалась, я же еще молодая – ветреная…

Брейн рассмеялся. Сочетание ее прямо-таки мифической красоты и чувства юмора было разительным.

– Ладно, медсестра. Давай уже доберемся до моей машины.

При слове «медсестра» она примолкла и уже не шутила, а когда они перешли на островок безопасности, где находилась небольшая парковка, вдруг заявила:

– Я не медсестра, я помощник препиниатора.

– А в чем разница?

– Мы команда для специфических пациентов. Попади они к медсестре, она отправила бы их в морг.

– Понял, – кивнул Брейн, делая отметку для дальнейшего анализа. – Честно говоря, я не ожидал, что наш начальник после вашей эвакуации вернется на другой день в таком годном состоянии. На следующее утро он уже скакал по двору как заводной. Я был поражен.

Брейн усадил даму на пассажирское кресло и вернулся на место водителя.

– Наверное, ему вкололи колливирум или какой-то похожий препарат, – предположила Эрника.

– Скорее всего, – согласился Брейн, и они тронулись.

Стараясь вести как можно аккуратнее, он встроился в поток и спросил:

– Какой у тебя адрес?

– Зачем тебе мой адрес? – с долей удивления спросила она.

– Чтобы отвезти тебя домой, солнышко, – усмехнулся он, решив, что она слегка поплыла от обильных блюд «Золотого павлина».

– Не нужно, медовый мой, я хочу поехать к тебе. Свой-то адрес ты помнишь?

«Помню ли я свой адрес? Помню, детка».

– Как прикажете, мадам! – ответил Брейн, подозревая, что на сегодня это не последний сюрприз.

Всю дорогу они молчали, но Брейн то и дело чувствовал на себе ее взгляд – даже правое ухо запылало. А когда приехали на место, Брейн запарковал карету на сонной улице, обежал машину и открыл дверцу спутнице.

– Поганый райончик, – сообщила Эрника, когда они шли в темноте под высокой аркой в совершенно непрезентабельный двор.

– Да? А мне сразу понравился, – в пику ей возразил Брейн.

Они вышли на сам двор, и пришло время удивляться самому Брейну: на всей территории бегали дети. Светили фонари, время было позднее, а малыши гоняли мяч, качались на качелях, которые Брейн прежде не замечал, и играли в салки на окруженной сеткой площадке.

– Странно, что раньше я их тут не видел, – сказал Брейн и вспомнил, что уходит утром, когда эти дети еще спят.

В подъезде у лифта они встретили соседа Брейна по лестничной площадке – слегка нетрезвого суперколвера, в квартире которого постоянно что-то гремело. В этот раз он прошел мимо, погруженный в свои мысли.

Лифт открылся, Брейн с Эрникой вошли в кабину и стали подниматься.

– Я бы не смогла жить в таком доме, – призналась она.

– Пожалуй, – согласился Брейн. – А мне – ничего.

Квартиру Брейна Эрника нашла «достаточно приличной».

– По сравнению с тем, что там во дворе и в подъезде, это еще ничего, – заметила она после того, как осмотрела комнату, кладовку, кухню и ванную.

– Ты основательная девушка, – заметил ей Брейн.

– Все женщины такие. Но вот только тени… Их у тебя слишком много…

– Я уже привык не замечать их, – отмахнулся Брейн, садясь в скромное потертое кресло.

– Если ты будешь делать вид, что не замечаешь их, они начнут увеличиваться в размерах.

– И что же делать?

Эрника расстегнула сумочку и достала никелированную коробку.

– Вот, эта штука их отпугнет.

– А что это? – спросил Брейн.

– Я ношу ее с собой, потому что иногда они меня донимают – в любом темном подъезде становится еще темнее, если там есть тени. И тогда я делаю вот так, – с этими словами Эрника нажала какую-то кнопочку, и Брейн тотчас заметил проявившийся эффект – как будто в комнате включили дополнительное освещение.

– Пока я здесь – она будет работать. А потом ты купишь себе такую же.

– Дорогая штучка?

– Двести чаков. Как три сегодняшних ужина.

– Кстати, об ужине – ты не хочешь чего-нибудь попить? Алкоголя у меня нет, но можно сделать что-то из кубиков.

– Сделай из кубиков – я не против. Если есть витаминизированный «оранж» – это лучше всего.

– Вроде где-то был.

Пока Брейн колдовал с напитком, Эрника включила терминал кабельной сети и нашла какой-то канал с фильмами.

– Ты разобралась? – удивился он, возвращаясь с двумя кружками. – А я сделал пару попыток да и бросил. Только и сумел, что добраться до каких-то новостей, но они мне пока неинтересны – я же не местный.

– Да уж, тебе нужно обживаться, ты слишком выделяешься из толпы.

– А чем я выделяюсь?

– Тем, что ты другой.

– Но эту одежду мне покупал местный парень.

– Я не об одежде. Ты другой, ты не здешний. Ты не так ходишь, ты не так держишь голову, даже на женщин ты смотришь иначе.

Эрника улыбнулась и, подойдя к шкафу, достала полотенце, простыню и одноразовые тапочки.

– И как же я смотрю на женщин? – уточнил он.

– Сочувственно.

– Сочувственно? Неожиданное мнение, – удивился Брейн и поставил на столик кружки с «оранжем». – Это плохо или хорошо?