– Нога почти не болит!

– Я рад. Не очень хотелось бы нести вас на руках – а вдруг в доме нет лифта?

– Вы шутник, Томас.

Подошел официант и спросил, готовы ли они сделать заказ.

– Готовы, – решительно заявил Брейн. – Эрника, прошу вас. Вы же здесь бывали.

– Ну хорошо, – согласилась новая знакомая Брейна и быстро произнесла несколько названий.

– Я понял, – кивнул официант, и Брейн заметил, что тот ничего не записывал. – А что будете пить?

– Ничего, мы за рулем, – сказал Эрника, поглядев на Брейна.

– Да, – подтвердил тот. – Мы за рулем.

Официант ушел, и Брейн стал осматриваться. Его внимание привлек какой-то зверь, штампованный из листовой меди. Он располагался прямо над входом в кухню, откуда официанты выбегали с готовыми заказами.

– Что вы там увидели, Томас?

– А вон тот зверь меня заинтересовал. Что он тут делает? Это какой-то герб ресторана?

– Не знаю, герб или не герб, но раз в названии есть павлин, то это его изображение.

– Это павлин?! – удивился Брейн.

– Ну конечно.

– Прежде я думал, что павлины выглядят иначе.

– А как они, по-вашему, должны выглядеть?

– Ну, там, откуда я родом, павлины – птицы.

– Птицы? – переспросила Эрника и прыснула в кулачок. – Боюсь теперь даже спросить, откуда вы родом.

Брейн откровенно любовался своей новой знакомой. Она была как россыпь бриллиантов. Как там в старых мифах: губы – коралл, а зубы – жемчуг? Так и было. А еще глаза – бриллианты, которые завораживали Брейна, если он смотрел в них больше пары секунд, и обдавали жаром.

Особенно этот жар чувствовался, когда Эрника что-то рассказывала ему и, видимо, мысленно рисовала образы описываемых объектов.

Он невольно анализировал ее воздействие на него – сказывались годы обучения в академии. Иначе бы он просто пропал, а так оставалась ниточка разума, за которую Брейн и держался. Восхищался, млел, чувствовал, как приятно поламывает суставы. Но держался, успевая краем сознания анализировать, кто пришел, кто вышел, как смотрит официант – не подсыпал ли чего? Да как тут проверишь?

Поставили два бокала.

– Что это? – спросил Брейн.

– Это местное фруктовое пиво. Безалкогольное.

– А вон там – это бар? – кивнул Брейн и, когда Эрника обернулась, поменял бокалы.

– Да, это бар, – кивнула она. – Но там только алкоголь, а вы за рулем.

– За рулем, – кивнул Брейн.

– А пиво в бокалах одинаковое, – сказала она и улыбнулась.

– Мне показалось, у меня больше. Потому и переставил.

– Я так и подумала.

– Ну, пожалуй, меня немного мучит паранойя. Я недавно в этом городе и пока еще совершенно не освоился.

– И откуда вы?

– Из Метрополии.

– Ага, – кивнула Эрника и пригубила пиво. – Однако смотрите по сторонам, как живой человек. В Метрополии такие не родятся, там все производятся из пластика, строительного железа и просроченных устаревших чипов. А вы живой.

– Просто я был в Метрополии проездом. И, честно говоря, не ожидал, что увижу кого-то кроме суперколверов, гоберли или канзасов. А уж о том, чтобы встретиться с такой, как вы…

Брейн развел руками и попробовал безалкогольное пиво.

– О! А это неплохо!..

– Разумеется, неплохо, а вы решили, что я вас отравить хочу!

Они посмеялись, и Брейн поймал на себе немного другой взгляд Эрники. Он был какой-то более уютный, мягкий, а не то оружие завоевательницы, которым она его до этого награждала.

– Ну, теперь-то вы понимаете, что мои действия продиктованы скорее смущением, чем недоверием к вам, Эрника.

– Это у вас профессиональное, – сказала она, и тут подошел официант, начав выставлять на стол принесенные блюда.

Когда он ушел, Эрника указала пальчиком на сервированный стол и спросила:

– Вы не хотели бы что-то переставить, Томас? А я отвернусь – посмотрю на бар.

– Хорошо, посмотрите на бар, но не слишком быстро – я за вами просто не успеваю, – принял правила игры Брейн, и они снова посмеялись.

– Почему вы уделяете мне столько внимания, Эрника? Уверен, вы привыкли кушать киношных красавцев на завтрак.

– Киношные красавцы безвкусны, что бы о них ни писали в газетах, – ответил она. – А чтобы стать моим завтраком – эту привилегию нужно еще заслужить, и потом, мне больше нравятся суровые воины – все такие в шрамах, понимаете?

– Вы… говорите обо мне?

– Так точно, господин полицейский, – ответила Эрника и, схватив с блюда какой-то оранжевый овощ, ткнула в губы Брейна.

И он был вынужден это съесть – что-то острое и жутко пересоленное.

– Ну и как вам? – спросил она, подавляя улыбку.

– Именно так, как вам и хотелось, – ответил Брейн, севшим от остроты голосом.

– Спрашивайте!

– О чем?

– О том, о чем хотели спросить.

Брейн сделал вид, что все еще борется с последствиями сверхострого и суперсоленого овоща, чтобы только выиграть время.

– Вы медик по специальности?

– Томас, вы не это хотели спросить…

– С чего вы взяли?

– А давай на «ты»! – предложила она.

– Может, что-то скушаем? – начал соскакивать на фланг Брейн.

– Ты против?

– Я всегда только за, – ответил он, поднимая руки в символе примирения.

– Так что ты хотел спросить, Томас?

– Откуда ты знаешь про мои шрамы? – вынужден был произнести он. Здесь она победила.

– Все твои шрамы, Томас, прописаны на твоем лице.

– На лице?

– Глупый, – она улыбнулась и, взяв еще один острый овощ, забросила в рот и тщательно прожевала, показывая, что они здесь на равных. – Уже жалеешь, что поднял такое золотце с асфальта, Томас? – с издевательской ноткой поинтересовалась она.

– Там все выглядело немного иначе и… перспективы. Тогда мне казалось, что они есть, – честно признался Брейн, бросая в бой последние резервы.

– Говоря о шрамах на твоем лице, я имела в виду твой взгляд – взгляд бывалого, много пережившего человека, хотя ты далеко не старик.

– За «далеко не старик» спасибо.

– Пожалуйста. А что касается перспектив… Они были тогда, они и сейчас никуда не подевались, Томас.

Сказав это, Эрника встала и, перегнувшись через стол, крепко его поцеловала, а потом села на место и принялась за еду.