на что способно ее прикосновение. И он, как мог, старался задержать ее в комнатах, а это задача куда более сложная, чем любой из нас мог бы предположить.

Я окидываю мальчика взглядом с ног до головы. Я знаю его с рождения. Сколько раз Хэйл привязывала своего маленького брата к своей спине, таская его за собой повсюду, когда Сул, я и она пускались в свои детские приключения? Потом он хвостиком ходил за нами на своих толстых ножках и крохотных ступнях, требуя, чтобы его приняли в игру. Теперь он – долговязый парень, почти совсем вырос. Конечно, он неопытен, но от этого существует только одно лекарство.

– Хорошо, – рычу я. Йок тут же салютует, его глаза сияют, и я спешу добавить: – Но оба будьте внимательнее. Всем известно, что пещерные дьяволы – изворотливые твари. Если найдете в гнезде больше дюжины, возвращайтесь за подкреплением, в бой не лезьте. Понятно?

И Тоз, и Йок торжественно мне в этом клянутся. Затем они удаляются, топая прочь по коридору, им не терпится начать охоту. Я же остаюсь на месте и смотрю, как они уходят. Хотелось бы мне сейчас взобраться на своего морлета и ехать с ними.

Но вместо того у меня впереди собственное испытание. Испытание искушением, которое, боюсь, я не в силах пройти.

Глава 23. Фэрейн

Ялежу на своей узкой кровати и смотрю, как кристаллы лорста за моим окном медленно оживают. Трольдская ночь закончилась. Настало утро. Быть может, мое последнее утро в этом мире.

Нахмурив лоб, я сажусь, решительным движением откидываю покрывала и свешиваю ноги с края кровати. Так и сижу, крепко стискивая матрас. Делая долгие успокаивающие вдохи.

Затем медленно касаюсь своих губ. Словно даже сейчас я могу поймать губы Фора и заставить их соединиться с моими. Я чувствую его там, так близко и в то же время так невозможно далеко.

Я знаю, почему он мне противится. Знаю, что я для него не лучший выбор. Ильсевель дала бы ему тот рычаг, который нужен для воздействия на моего отца. А без нее союз некрепок. Но это же не обесценивает его полностью, так ведь? Быть может, наш брак не принесет того политического преимущества, которого он хотел, но, конечно же, мы сможем со всем разобраться.

Вновь медленно поворачивая голову к окну, я смотрю, как свет лорста играет на тонких кружевных занавесках. Мифанар ждет. Там, за окном. Вот он: мой последний шанс. Моя последняя возможность убедить Фора в том, что мы должны быть вместе, невзирая на наши королевства и политику, невзирая на опасности и судьбы. Мы, мы вдвоем, должны сделать выбор строить жизнь вместе, и не важно, какие отчаянные угрозы маячат в некоем неопределенном будущем.

Но если мне не удастся его убедить… если он будет все так же закрывать глаза на истину, которая столь очевидна мне…

Тихо зарычав, я отталкиваюсь от кровати и шагаю через всю комнату к умывальнику. Там я тщательно умываюсь, пытаясь игнорировать бабочек, порхающих в животе. Закончив, я поворачиваюсь к гардеробу, роюсь в платьях, вытащенных из покоев королевы. Все эти платья сшиты для Ильсевель, все они в тех смелых, ярких цветах, которые она любила. Я отталкиваю эту мысль как можно дальше. По крайней мере сегодня я не должна думать о сестре. Сегодня я должна быть собранной.

В самой дальней части гардероба висит пыльно-розовое платье. Цвет, не подходящий к оливковому тону лица Ильсевель. Я вытаскиваю его, рассматриваю с расстояния вытянутой руки. Цвет годится, но стиль? Оно очень странное. Простое платье с тонкими лямками и ниспадающими с плеч рукавами. Лиф отмечен глубоким треугольным вырезом, который открывает гораздо больше, чем я привыкла. По крайней мере, юбки длинные и многослойные, и все это скрепляется изящным тоненьким пояском. Оно настолько проще тех платьев, к которым я привыкла, со всеми их четко структурированными предметами нижней одежды, их корсетами и подъюбниками. Требовалась помощь, чтобы их как надевать, так и снимать. Это же я с легкостью смогу надеть и сама.

А снять будет еще проще.

Щеки заливает огнем. Закрыв глаза, я вновь проваливаюсь в воспоминания о прошлой ночи. О моей спине, прижатой к двери, о лице Фора, зависшем прямо над моим. Его горячем учащенном дыхании на моей коже. Я чувствую его палец на своем подбородке, чувствую, как его рука спускается ниже, проскальзывает под мою сорочку, оглаживает мое тело. Он пробудил во мне такой хищный голод – и лишь затем, чтобы оставить меня пустой, страждущей.

Сегодня все будет по-другому.

Сегодня все должно быть по-другому.

Встряхнув головой, я принимаюсь облачаться в это чу́дное платье, закрепляю пояс, расправляю рукава. К счастью, я нахожу пару мягких туфель с прочными подошвами, чтобы защитить свои все еще больные ноги. По крайней мере, они этим утром оказались не так сильно изранены, как я ожидала. До меня долетали слухи о том, что воздух в Эледрии ускоряет выздоровление. Может, это и правда.

Одевшись, я принимаюсь за волосы: расчесываю их снова и снова, пока они не начинают блестеть. Затем, повернувшись к зеркалу из полированного черного камня, я делаю шаг вперед – и дыхание тут же перехватывает. Юбка, пусть и многослойная, похваляется двумя длинными разрезами прямо спереди. Когда я делаю шаг, они расходятся, демонстрируя часть ноги. Я поспешно хватаю ткань и натягиваю ее обратно, глядя на свое испуганное отражение в камне. Затем сдавленно выдыхаю и расслабляю пальцы. Позволяю юбке упасть, вновь обнажая ногу. В конце концов, это не больше того, что большинство женщин-трольдов демонстрируют ежедневно. Быть может, Фор ничего такого и не подумает. А может… Я прикусываю губу, сдерживая слабую нервную улыбку, когда жар вновь начинает ползти вверх по моей шее.

За дверью раздаются голоса. Я поворачиваюсь на пятках, слои юбки вспархивают вокруг ног и коленей. Это Фор? Или он отправил какого-нибудь гонца с сообщением об отмене нашей прогулки? Я сглатываю комок в горле, расправляю плечи и спешу к двери. Голоса тихие, говорят по-трольдски. Я не могу различить ни слова, но зато различаю напряжение в атмосфере, конфликт двух душ. Одна душа – Хэйл – яркая и мечущая искры гнева и страха. Другая – Фор. В этом я уверена.

Я отхожу на несколько шагов назад, обеими руками стискиваю юбки. Он не пытается все отменить. Конечно же нет. Он бы не стал приходить сюда, к самой моей двери, лишь для того, чтобы лично сообщить разочаровывающие новости. Не