— Ну, за такое в нынешнее время никто под суд не отдаст! — развел руками Эрнест Петрович. — За такое разве что орден на грудь повесят. И в прессе опубликуют вместе с парадным портретом.

Он снова вздохнул. На этот раз с легким оттенком зависти. Как же у этих педагогов просто — выстроил подчиненных, научил уму-разуму — получи орден.

Не то что в милицейской сфере. Тут хоть под пули ложись, хоть голыми руками серийника излови — орден все одно генеральским окажется. Отмахнулся — привык. Как там у Теркина: согласен на медаль? Умный мужик был Василий! Нам и диплома за глаза. Хотя орденок бы кстати пришелся…

— Да я не об этом, — на фоне разыгравшегося воображения полковника слова Константина доходили до абонента с трудом. — Наша мадам воспринимает круглосуточные страдания контингента как должное. А криминал ее несколько иного плана. С грантами барыня мухлюет.

Алгоритм прост: народ совершает подвиг, получает грант, к примеру. Сроки его обналичивания искусственно удлиняются. А деньги нужны в срочном порядке — в выдающееся учреждение приезжает министр. Ну, до министра дело так и не дойдет. Ограничится в финале визитом мелкой управленческой сошки. Но механизм запущен: отличившиеся педагоги вкладывают свои кровные — ремонтируют, покупают оборудование, осваивают неудобицы, выращивают в школьных теплицах чудо-урожай от элитных семян.

Что-то им потом вернется. Кому через месяц, кому — через год, а кому — через пять. Народ томится в ожидании — знает, что хоть малая толика, но обломится. На то он и премиальный фонд, чтобы вознаграждать с барского плеча. Грант аккуратненько переводится на иные нужды. Шамаханская царица спокойна — все и без него готово. Бюджет проекта тютелька в тютельку выдержан.

Вроде бы масштабы невелики — но приплюсуйте сюда родителей — тем-то тоже деваться некуда. И пошло-поехало — школа — лучшая в регионе. Мадам Сидорова — на Канарах. А в гараже ее дожидается новенький кабриолет — будет, на чем выпускников прокатить. Какая-никакая — а все-таки копеечка.

— Тебя послушать, так грантов этих прям по периметру у этой тетки натыкано. Что-то я про них не слышал никогда. Мои внучата без министерских визитов всю жизнь обходятся.

— Так это в городах не натыкано, а в селе другое дело! Там же такой простор для международных общественных организаций. Сами судите — столовая десять на пять, отопление — пять печек, вода — от дышащего на ладан насоса. Ну как не помочь? И помогают — предлагают всевозможные конкурсы — европейский союз на гуманитарные цели не скупится. Много не дает, но для некоторых эти крохи в молочные реки очень даже выливаются. С кисельными, как и положено, берегами.

— Ну, с директрисой все ясно. А муж ее? Фермер твой. Он что, в доле?

— У него своя свадьба. Супругу предпочитает стороной обходить. У Василия собственный бизнес. Помимо фермы, приносящей некоторый доход, он две агроусадьбы держит. Типа хутора, оставшиеся от прадедов. Охотничьи подворья. Местные власти рады-радешеньки — есть куда нагрянувшее начальство везти. У Василия там цельные Лукоморья оборудованы — и русалки, и царевны-лебеди, и чудеса заморские.

Он и сам не прочь ночку-другую в тех апартаментах с русалкою провести. И купоны аккуратненько стрижет. То немцы к нему наведываются, то японцы. Прикиньте, Петрович, сколько подобное удовольствие стоит? Да еще в обход налоговой.

— И все равно мелковато для регионального ОБЭПа, — стоял на своем почуявший скорый финиш Коварный. — Этого на откуп налоговой отдадут. Как пить дать.

— И Ярослав поначалу так думал. По его версии, Василий Сидоров — мелкий уклонист, супруга — банальная взяточница. Но я тут еще одну сторону нарыл у этого естественного спутника нашей любимой планеты. Слишком уж тесно гражданин Сидоров с бригадирами хозяйств контачит. Не даром: он у них земли арендовал. Вместе с урожаем.

— Это как? — вяло поинтересовался полковник, поворачивая к выходу.

— Как-то так: хозяйство засевало поле. Затем случались заморозки. Приходилось пересевать. На самом деле никто ничего не пересевал. Просто поле, обозначенное на карте под травами, засевалось кукурузой, картофелем или свеклой. Скот пасся там, где бригадир указывал. А левый урожай Сидоров вместе со своим продавал. Делился с товарищами, конечно. Но и себя не обижал. Дружбу водил с пятью районами. С чего и имел. Великое дело дружба — и хлеба горбушку пополам, и технику за чужой счет отремонтировать можно. И химикатами запастись…

— Велик и могуч наш народ! — возвестил Эрнест Петрович, переварив выданную информацию. — Его бы энергию в мирное русло — любые Эмираты и Японии нашим успехам ох как удивлялись бы! О, а вот и еще картиночка! Ты только посмотри, Робкий, какие пышные у этого паршивца барышни получаются!

Барышни ничем не отличались от предыдущих. Зато настроение полковника резко потянулось вверх. Тертый калач сумел сделать главный вывод — с этими престижненскими заморочками ни одной серьезной службе до него не будет дела лет пять, не меньше. Наворотили местные фантазеры таких кренделей, что областным спецам впору столичных помощников вызывать. А если взять в расчет докладные Ярослава, то пенсия полковника откладывалась на неопределенный срок. С такими «потерпевшими» он и внуков в университете выучить успеет. На платном. Хоть всех сразу. Эрнест Петрович по-отечески — ну чем тебе не генерал — похлопал докладчика по плечу:

— Не дрейфь, парень, мы с тобой еще повоюем! Если все сложится по-моему, через пяток годков отдам тебе отдел в пользование. Вылижу, технику обновлю, компьютерами завалю под завязку — и отдам! Быть тебе, майор, генералом! Не сойти мне с места этого, быть!

— Спасибо на добром слове, Эрнест Петрович, — растрогался тот. — Я уж собирался в коммерческие службы податься.

— Успеется, — поморщился полковник, вспомнив о предстоящем заказе от «спонсоров», если так и дальше пойдет, вполне вероятно, не удержать ему перспективного сотрудника. — Но как запасный аэродром — вполне сгодится. Вместе отходить будем. Друг дружке тылы прикрывать. Так что не хмурься, дружок, нас голыми руками ни на какой мякине не проведешь!

— Да я не о том, — Робкий понял, что у шефа есть для него очередной «левак» и загрустил: романтические волны милицейской службы рассыпались мелкими брызгами по меркантильным полковничьим ожиданиям. — Некрасивая получилась история. И рай, и ад — и все в одном флаконе.

— А ты чего ждал? Закончилось все, как и положено: выдавая желаемое за действительное, мы получаем от жизни дивиденды нередко, увы, проблемные. Так что заказчики наши сами себя перехитрили. За что и отгребли. Нормально все — именно сей комплект у нас жизнью зовется. Третьего не дано.