что не успела еще завянуть и облететь. И что ты предлагаешь взамен? Вечно перебирать проблемы, откладывая на потом те, что какое-то время потерпят, зная, что они не закончатся никогда, и за каждой из них стоят судьбы людей⁈ Уволь, я к этому не готов.

— Рассуждаешь, как будто тебе за сорок! А где же твои амбиции?

— Они умерли несколько недель назад на том же поле, где и Александр сар Штроукк.

— Кто это? Никогда о нем не слышал.

— Обычный человек. Если понадобится, я снова туда вернусь. Возможно, навсегда, но до этого момента хочу покоя.

— Говорят, состояние короля критическое.

— День-другой, и можете устраивать пляску на костях. Антуан, ты вот что, пошли слуг, которым особенно доверяешь, и не по одному, группой, чтобы они внимательно проверили дом, и все стальные постройки.

— Полагаешь?

— Не повредит. При такой суматохе сюда мог пробраться кто угодно. Не исключено, кто-то из твоей дворни на их стороне, а потому осмотреть нужно все. Стаккер должен прибыть с минуты на минуту, но это задача не для него.

— Почему?

— Ночь, незнакомое место, кроме того, они могут устроить в доме переполох: незнакомцы и при оружии. Хотя, пожалуй, все-таки лучше их дождаться, и только затем начать. Да, я и без того злоупотребил твоим гостеприимством, так что на днях постараюсь найти себе другое жилье. Но ты не волнуйся: люди Стаккера останутся здесь столько, сколько пожелаешь. Вряд ли все затянется надолго: о здоровье Эдрика сам только что сказал.

— По-моему, Стаккер прибыл. Слышишь шум? Пойдем, поговорим с ним вместе.

Какие-то звуки из глубины дома действительно доносились. Но вряд ли Курт или кто-нибудь из его людей были неуклюжи настолько, чтобы что-то задеть, и оно со звоном разбилось.

— Непохоже, что он, — засомневался я. — А это как следует понимать⁈

Новый звук больше всего походил на чей-то предсмертный вскрик. Сар Дигхтель услышал его тоже.

— Даниэль, неужели⁈ — голос у Антуана осекся.

— Можешь не сомневаться, — я предпринял отчаянную попытку, чтобы мой собственный не подвел.

Главным теперь было добраться до любого нормального оружия, потому что нож для колки льда не слишком-то мог помочь.

Глава 23

Глава двадцать третья

Трехэтажный особняк сар Дигхтелей формой походил на подкову. Небесталанному зодчему удалось органично вписать в него множество архитектурных изысков, и он выглядел едва ли не красивейшим зданием Гладстуара. Один только портик с изукрашенным барельефами фронтоном чего стоил. Хозяйские покои находились в правом крыле второго этажа, комнаты, которые занимали мы с Аннетой — в противоположном.

— Стоп! — остановил я Антуана, готового метнуться на спасение жены. — Желаешь порадовать их своей легкой смертью? Сначала в твой кабинет.

В нем, помимо других украшенией, хватало сабель и пистолетов. Когда-то они являлись для меня неисчерпаемой темой для шуток, но сейчас этому обстоятельству я был искренне рад.

— А я куда хочу⁈

— Замри!

Легкие, едва слышные шаги приближались все ближе, и вскоре на террасе появилось два силуэта. Они застыли на какое-то время, прислушиваясь, затем исчезли.

— Как ты думаешь, они совсем ушли? — некоторое время спустя шепотом спросил Антуан. — Или затаились где-нибудь поблизости?

— Понятия не имею, — я радовался своей благоразумности, вовремя задув свечи: свет от них непременно привлек бы внимание.

— Может, стоит поднять тревогу?

— Как ты думаешь, кто прибежит первым, и чем мы их встретим?

Мысленно я проклинал нас обоих. Антуана за то, что не пожелал, чтобы Стаккер прибыл в дом еще днем. И не меньше себя, поскольку мог его убедить, но не стал.

— Здесь кто-то был, — первое, что я услышал от сар Дигхтеля, когда мы оказались в его кабинете. — Держи. Как знал, хранил на всякий случай парочку заряженными. — Антуан протягивал мне пистолет.

В моей спальне они были тоже. Я обучил Аннету пользоваться ими еще в Клаундстоне, и не сомневался: если кто-нибудь начнет ломиться в дверь, она, не задумываясь, начнет стрелять. Но, зная отношение Антуана к Лауре, меня удивляло его относительное спокойствие. Пока он не сказал:

— Дожился, что в собственном доме приходится на ночь запирать двери в спальне! Надеюсь, Лаура спит и даже ничего не подозревает. Ну что, расходимся?

— Тебя проводить? — выбранная мною сабля была хороша тем, что клинок у нее средней длины, а из массивной, практически полностью закрывающей кисть гарды, торчали устрашающего вида шипы. То, что и нужно, если придется ударить кого-то эфесом.

— Сам справлюсь, — в отличие от меня, Антуан держал пистолет в правой руке, больше полагаясь на него. — Их не должно быть много, я здесь хозяин, и знаю, как добраться незаметно.

— Как пожелаешь. И осторожней!

— Постараюсь! — хорошо было заметно, с оружием он почувствовал себя намного уверенней.

Я ободряюще хлопнул его по плечу, мгновенье подумал, и скинул обувь: она не позволит красться бесшумно, к тому же скользит. Мраморные плиты холодили босые ступни, но двигаться я начал куда уверенней. Казалось, нам все почудилось, и дом просто спит, настолько в нем было тихо. Пока не увидел вытекшую из-под портьеры кровь. Сдвинул ее в сторону, обнаружил чье-то тело, и наваждение развеялось.

В отведенные нам комнаты вел длинный коридор, и на всем его протяжении горели всего две свечи. По его левой стороне окна сменялись одно другим, но луна, так ярко светившая незадолго до этого, как назло, спряталась.

Я осторожно крался по коридору, стараясь держаться подальше от окон, почти прижимаясь к стене напротив, всякий раз замирая возле очередных дверей. А еще изо всех сил гнал от себя мысли, что в нашей спальне уже побывали, Аннета мертва, и теперь им только и остается, что дождаться меня. Нервы были напряжены до такой степени, что, когда за спиной раздался едва слышный шорох, я даже не раздумывал. Припав на одно колено, и одновременно разворачиваясь, сделал попытку нанести режущий удар на высоте чуть выше коленей кто бы там не оказался — враг, мужчина, женщина, или даже Аннета.

Рана окажется не смертельной, но такое действие давало мне шанс не получить укол или выстрел в упор, с расстояния шага. Удар получился никудышным, но левая рука уже взметнулась с пистолетом, и в помещении он грохнул так, что мгновенно заложило уши, а без того плохая видимость стала еще хуже от дыма.

«Молодец, Даниэль!», — мысленно