сохранилось ни единственного воспоминания. Узнать, кто убил родителей желаю страстно. Надеюсь, однажды у меня получится. Но не будем об этом. Лучше скажи, что произвело на тебя самое сильное впечатление?

— Конечно, Конкорт! Он как будто бы весь из сказки!

— Больше, чем статуя Пятиликого на придворцовой площади?

— Да. Она, безусловно, грандиозная, но не столько восхищает своими размерами, сколько пугает. Чувствуешь себя рядом с ней чем-то совсем никчемным, каким-то ничтожеством.Если скульптур поставил перед собой такую задачу, он справился с ней успешно. Только непонятно зачем, если Пятиликий сам говорил, что все друг другу равны, и он не исключение. Еще и это… Наверное, я никогда не привыкну.

— Будем надеяться, все ненадолго.

Под «этим» Аннета подразумевала повышенный к нам интерес. Мы не успели толком пройтись возле дворца, как собрали за собой небольшую толпу. Кому будет приятно, что она следует за тобой по пятам, и обсуждает вслух?

— Ого, а у него и вправду шрамов на лице хватает!

— Смотрите, она действительно красавица, а держится так, что и не подумаешь, что родилась в рыбацкой семье.

— Вы неправильно проинформированы. Ее предки — знаменитые в прошлом пираты.

— Хватит нести чушь! Он купил ее на невольничьем рынке в Набамии, когда плыл в Клаундстон.

Чье-то заявление едва не заставило рассмеяться. Это же какой крюк мне пришлось сделать по дороге, едва не на полмира!

— А вы слышали, что недавно произошло, когда ее обидели⁈

— Конечно! А еще говорят, что в Клаундстоне на дуэли из-за нее он убил какого-то бандитского короля.

Затем словно из-под земли появился человек, представившись корреспондентом «Хроник Гладстуара», и нам пришлось совсем туго. Кончилось тем, что мы вскочили в ландо, и спешно ретировались. Благо, Антуан любезно предоставил его на сколько угодно времени.

Дом Дихтелей встретил ворохом писем. Его хозяин выглядел многозначительным: «Ты только посмотри на них, и не они ли подтверждение нашему вчерашнему разговору⁈»

— Что скажешь? — спросил Антуан, после того как я бегло их просмотрел.

По большей части приглашения, несколько просьб интервью, а также письма от старых приятелей, где они напоминали о своем существовании. На последние я твердо решил взглянуть ещё раз перед сном. С каждым именем связана какая-нибудь история, и некоторые забавны.

Что повеселило, так это предложения купить квартиру, дом, и даже целый особняк. Как будто после своей поездки в Клаундстон я внезапно разбогател. Не было самого важного — известия о том, что Тоннингер вернулся.

— Что тут можно сказать? Придется нанять секретаря. Перед ним я поставлю конкретную задачу — извиняться высокопарным слогом и витийствуя. Не обидится никто. Не совсем умный человек ничего не поймет, даже того — приду я или нет. Другие только посмеются, сообразив, что сейчас мне совсем не до визитов. Единственное, секретарь такого уровня всерьез ударит по моему бюджету.

Антуан срочно придал себе вид: ну, и где ты нашел проблему⁈ Не дождавшись никакой реакции, сказал:

— Обратил внимание, сколько людей желает видеть вас с Аннетой у себя?

— Я слишком ценю твое гостеприимство, чтобы разменивать его на любые другие.

Было понятно, после того как Стивен сар Штраузен принял нас в своем доме, приглашений придет немало: любопытство — оно такое! Еще одна моя благодарность человеку, который продемонстрировал; происхождение моей жены для него ничего не значит. И все-таки разумней всего отписаться: у нас с Аннетой не имелось ни малейшего желания наносить многочисленные визиты. Пусть и не таким образом, о котором заявил Антуану. Портить отношения не хотелось ни с кем, но прими от одних, другие затаят обиду.

— Ты загнал себя в ловушку, Даниэль! — голос Антуана был торжественным, как будто он сумел добиться чего-то такого, о чем давно мечтал.

— Не понял тебя? — у меня действительно не получалось связать его слова ни с чем.

— Ты будешь наслаждаться моим гостеприимством и дальше, в то время как все они приедут в мой дом. Ну и что ты тогда сделаешь? Позорно сбежишь⁈

— Подлый ход! И спасибо тебе за него! — преследую свои цели, Антуан избавлял меня от множества неудобств.

— Рад, что ты оценил его по достоинству. Кстати, у нас гостья, и она желает с тобой поговорить. Некая Сантра из Дома Милосердия.

— И где же она? — настойчивость Сантры могла говорить о том, что у нее проблемы.

— Разговаривает с Лаурой. Где с ней встретишься?

— Там, где мы можем поговорить наедине, но у всех на глазах. Например, в этой гостиной, а еще лучше в саду.

— И как отнесется Аннета?

— Антуан, Сантре один шаг до того, чтобы возглавить Дом. Кстати, письмо было за ее подписью. Мы знакомы с ней достаточно давно и, если она пришла сюда, значит, у нее есть повод.

— Так это она и есть — та самая Сантра Гланнер⁈ Не ожидал! Эффектная особа! Я почему-то представлял ее старой мымрой со злым лицом и тощей фигурой.

— Ты пускаешь в свой дом всех без исключения, даже не поинтересовавшись именем?

— Я был занят, и слуга доложил Лауре. У нее, сам понимаешь, особенные причины следить за здоровьем, потому визиты из Дома Милосердия в последнее время не редкость. Вследствие чего имя и стало для меня неожиданностью.

Сад во внутреннем дворе был небольшим, и больше походил на патио. Мы сидели в тени какого-то тропического кустарника. На зиму его старательно укутывают, и он представляет собой жалкое зрелище, но летом он всегда поражал меня своим буйноцветием.

— Рад тебя видеть, Сантра, и еще раз хочу поблагодарить за свое спасание.

— Не слишком-то я к нему и приложила руку, не говоря уже об остальных частях тела.

— Ты изменилась, — я не стал добавлять, что она цинична сверх меры. — Хотел сказать тебе при нашей последней встрече, но не успел.

— Жизнь меняет нас всех. Либо ломает. А если не получается поломать, втаптывает в грязь.

— Слишком пессимистично. У тебя какая-то просьба? Заранее хочу сказать — сделаю все, что смогу.

— Просьба⁈ — Сантра заразительно рассмеялась. — Даниэль, что должно произойти в мире такого, чтобы ты себе изменил⁈

— Извини, не понял.

— По логике вещей, это ты должен обратиться ко мне за помощью.

Даже в своем безобразном наряде, а мантии всех Домов просторны, Сантра была чудо как хороша. Гримасками, жестами, манерой говорить, а красоты ей не занимать. Когда