меня твари медленно пятились. Никто не издавал ни звука. Кроме нанизавшейся на мой меч Твари. Той единственной Твари, которой я хотел сохранить жизнь. Моей кобылы.

Она издала хрип пронзённой мечом грудью и с усилием, с извечным своим упорством продвинулась вперёд, пропуская волшебное орудие глубже.

— Спасибо, хозяин, — услышал я, когда её морда оказалась у самого моего уха.

А потом Тварь упала на колени, и меня шарахнуло. Сразу сотней родий.

— Ты… Ты… Тварь тупая! — заорал я, выдернув меч. — Зачем ты вылезла⁈

Тварь молча лежала у моих ног. А все остальные драпали во все стороны так, будто за ними гналась тысяча охотников.

Горячка боя схлынула мгновенно. Как и тогда, под Полоцком, я буквально рухнул, с ужасом понимая, до какой степени себя измотал. Нет, маны ещё оставалось прилично, но физически я был — всё. Если бы не троекуровский амулет и Знак Перемещения, то мне только и оставалось, что лечь рядом с Тварью на снег и замёрзнуть насмерть.

Я лёг рядом с Тварью и закрыл глаза.

Но долго полежать мне не дали.

— Владимир.

Я поднял голову и, щурясь, уставился на Ягу, вылезающую из ступы.

— Чего тебе?

— Надо закончить начатое.

— Всё закончилось.

— Сердце. Ты посмотри.

Я нехотя взглянул на мёртвую Тварь. Через пробоину в груди мерцал свет.

— Просто не мешай, я его достану, — сказала Яга.

— Ну-ка нахрен, отказать. — Я достал кинжал достопамятного Мандеста. — Хватит с меня экспериментов.

— Да ты неужто думаешь, что я бы…

— Ничего я не думаю. Просто действую. Не лезь.

Светящееся сердце я растоптал так же, как первое. И точно такие же разряды пробежали по залитому тварной кровью снегу.

— Теперь уж точно всё, — вздохнула Яга.

Я отшвырнул прочь испачканный кинжал. Кровь Твари была не такая зелёная, как у других тварей. Мне почему-то казалось, что она была больше «человеческой». Наверное, просто казалось.

— Владимир, — начала было Яга.

— Уйди, — велел я и сел. Положил себе на колени лошадиную морду.

Яга молча удалилась — и на том спасибо. А я погладил Тварь по морде.

— Не такого ты финала заслужила, подруга… Почему было не потерпеть, а? Мы бы обязательно нашли выход. Всегда находили. Да и я хорош… Завалился спать, вместо того, чтобы решать сразу. Понимал ведь, что нездоровая хрень творится… Мой косяк. Мой косяк, не поспоришь. Значит, мне и исправлять…

Забрезжила вдруг надежда. Дурацкая, как мне показалось, но секунду спустя я услышал:

— Мяу.

Кот сидел на боку Твари и смотрел на меня. Урчал и будто чего-то ждал.

— Здорово, бро. Хочешь помочь?

— Мы поможем, — раздался знакомый голос. — Она ведь не полностью была тварью. Возможность есть.

Лесовичка — на этот раз в облике девчонки Леськи, — опустилась рядом со мной на колени и заглянула в глаза.

— Сначала — ты. Потом — мы. Но поторопись! Время уходит.

Это точно. Откладывать было нельзя.

Я начал с того, что вытянул руку над растерзанной грудиной Твари. Остановить кровь.

Ничего не произошло, но, наверное, и не должно было. Дальше. Костоправ. Заживление.

С противным звуком срослись кости, поверх них затянулось мясо, покрылось свежей шкурой.

Ну и теперь — погнали прокачивать до предела запущенную ветку. Минус пятьдесят родий, третий уровень Воскрешения — можно поднять мертвеца на сутки в качестве зомби и заставить выполнять приказы. Круто, круто. Может, когда-нибудь и пригодится, но точно не сейчас.

Ещё минус сотня родий — поблагодарим моих спонсоров, вон они, вокруг валяются, в разной степени расчленённости. Четвёртый уровень Воскрешения. Доступный только начиная с ранга Воеводы. Возможность воскресить погибшего до часа назад. Безо всяких приписок мелким шрифтом. Не зомби. А полноценное возвращение к, мать её, жизни.

Ну, погнали.

Воскрешение!

Мана хлынула из меня Ниагарским водопадом. Потемнело в глазах. Я пошатнулся.

Н-да, так хреново мне ещё не было. Даже когда тащил в загробный мир макаронного монстра — не было. На мгновение показалось, что не выдержу.

Я заскрежетал зубами, но Знака не отменил. Я справлюсь! Воевода я, или где⁈ Или только и могу — тварей гасить направо-налево, а как до настоящего дела дойдёт, так подыхать? Нет уж!

Чтобы не упасть, я вонзил меч глубоко в землю и схватился за рукоять. В ушах звенело, перед глазами плыло, я в этой круговерти уже вообще ничего не видел. Единственное, что знал: надо выстоять!

В момент, когда казалось, что сейчас сам рухну замертво рядом с Тварью, всё вдруг закончилось.

— Одолел, — проговорила-пропела Лесовичка. — Сильный воин! Велика твоя мощь, а дух ещё сильнее!

Слова её доносились будто сквозь вату, откуда-то издали. Но наваждение отпускало. Я понял, что всё ещё держусь за меч и даже ухитрился не упасть. Картинка постепенно обретала фокус.

Я увидел кота и Лесовичку. Лесовичка вытянула руки над лошадиной мордой. Забормотала что-то — быстро, напевно, я ни слова распознать не мог. А кот вдруг вскочил на лошадиный бок, принялся топтать его передними лапами с выпущенными когтями и громко мурлыкать.

Это продолжалось с минуту, а потом я заметил, что, кажется… Нет, не кажется — точно. Бок Твари начал подниматься и опускаться, покачивая кота.

А в следующую секунду…

— А-а-а-а!

Тварь с воплем вскочила на все четыре копыта. Кот с недовольным мявом отлетел в сторону. Лесовичка встала и отступила мне за спину.

— Опять этот воротник меховой со своими когтями⁈ — возмутилась Тварь. — Да что ж его… — и осеклась. — Хозяин? А… А где я? Что я?

— С возвращением, — сказал я. Встал и покачнулся. — Только чур, домой на тебе поедем.

— Но я… Я же умерла, хозяин!

— Ну а мы тебя вернули. Да не просто так.

— А просто как?

— Ты теперь не тварь, Тварь, — хихикнула из-за моей спины Лесовичка.

— А кто же я?

— Ты теперь — волшебное существо. Как я. Как кот.

Кот утвердительно мявкнул.

— Только зовут тебя всё равно Тварью, — уточнил я. — Вот такой тебе ребус, разгадывай, наслаждайся.

Тварь разинула рот и смотрела на меня, как баран на новые ворота. А я почувствовал, что — всё. Конец, финита. Сделал пару шагов и повалился на бок Твари.

— Присядь, что ли? Не запрыгну.

Кобыла послушно опустилась пузом в снег. Я забрался на неё. Тварь поднялась. У меня закружилась голова, и я закрыл глаза.

Сказал:

— Едем домой.

— Домой, — повторила Тварь.

И сделала первый нерешительный шаг в новую волшебную нетварную жизнь.

Она несла меня нежно и аккуратно, как драгоценный хрустальный сосуд. Каким-то образом ухитрившись развить при этом весьма приличную скорость — уже через пять минут мы стояли у ворот усадьбы.