в их военных песнях.

Кто теперь споёт нам ваши песни?

Бога чёрного

из древнего царства,

ставшего обиталищем ворона,

старый алтарь стал просто камнем,

поросшим зелёным мхом.

Гандрий Зейлер, из стихотворения «Na sersku Łužicu» («О сербской Лужице»), 1827 г.

Памяти недавно почившего великого русского и украинского ученого-археолога Петра Петровича Толочко

Эти две последние строфы стихотворения выдающегося деятеля сербско-лужицкого возрождения и просвещения Гандрия Зейлера (1804–1872) не вошли в слова гимна саксонских сорбов «Rjana Luzica» («Прекрасная Лужица»), созданного на основе первоначального текста и положенного на музыку Корлом Августом Коцором (1822–1904) в 1845 году, якобы из-за своей меланхоличности и аллюзий на славянское язычество, хотя именно они, как представляется, наиболее значимые, ведущие от укорененного сердечного чувства к памяти крови и предков или, если угодно, по-древнеславянски к родомыслию. Разумеется, их по достоинству бы оценил один из первых исследователей в области славянской археологии и франкоязычный классик, автор знаменитого шкатулочного романа «Рукопись, найденная в Сарагосе» граф Ян (Иван Осипович) Потоцкий (1761–1815), да и его судьба в веках загадочным образом переплетается со сходящимися и расходящимися линиями жизней наших героев, встретившихся в мае 1986 года в одной из палат госпиталя Киевского военного округа в столице УССР, о чем мы расскажем ниже.

Тем не менее, топонимика Поднепровья выше Киева сохранила память об этом русско-славянском боге, запечатленную в названиях городов Чернобыль и Чернигов, находящихся практически напротив друг друга по обеим сторонам Днепра, тогда как старинная белорусская народная песня говорит о его существовании следующим образом: «Быв на Руси Чёрный бог, | Перед ним стояв Туров рог; | Он на Киев поглядав – | Гомон ведьмам подавав» («Опыты в русской словесности», Вильно, 1839 год). Уже в четвертой песне того же цикла, называемой «Заклятием на душу», появляется и ворон, уже знакомый нам по последней строфе патриотического стихотворения Зейлера на верхнелужицком языке «Прекрасная Лужица»: «В тёмном лесу у Вислицы, | Посреди бора на Кислице, | Есть заклятый сухой сук, | На том суку сидит крук (прим, ворон). | Пан крук, пан крук, Чёрного бога старший внук!» (см. там же, русское переложение Валерия Аллина). Как видим, ворон здесь проводник души в мир иной, мир славянских предков, а за ним не преминет последовать и сам бог, о чем рассказывает донская казачья песня «Чёрный ворон, друг ты мой залетный»: «<…> В чужедальней стороне… | Он пришёл сюда с лопатой, | Милостливый человек. | Милостливый человек… | И зарыл в одну могилу | Двести сорок человек. | Двести сорок человек… | И поставил крест он дубовый, | И на нём он написал: «Здесь лежат, лежат с Дону герои, | Слава Донским казакам! <…>».

Совершенно понятно, что ни один человек не сможет выкопать котлован для братской могилы на двести сорок человек и, стало быть, речь здесь идет о боге, в частности Чернобоге, ведь ворон его спутник и посланник, покровительствующем военному бранному ремеслу славян и охраняющем покой их предков, а особенно павших в бою воинов. Но что из себя представляет сам Чернобог, помимо уже отмеченных архаических черт его присутствия в общеславянском песенном фольклоре, и не связан ли он с примордиальной религией наших северных предков, – во всем этом мы и постараемся разобраться в своем повествовании о судьбах двух героев, великоросса и малоросса, наших современников, попытавшихся взглянуть в лицо Чернобогу и уяснить его сущность. Впрочем, последнее напрямую связано с темой сокрытия и отображения божественных ликов, затронутой нами в предыдущей повести в новеллах, посвященной графу Яну Потоцкому и столу царя Соломона, погребенному в катакомбах Толедо, безуспешными поисками которого занималось немало известных персон и который по существу являлся целью неоконченного романа вышеназванного писателя «Рукопись, найденная в Сарагосе».

Филолог-классик

Яков Эммануилович Голосовкер

В языческой реформе от 980 года святого великого равноапостольного князя Владимира до его принятия христианства, установившей по существу семибожие в качестве ступени перехода к государственному христианскому монотеизму православного греко-кафолического извода, Чернобог не упоминается: последнее отнюдь не означает того, что он прекратил свое существование как тот же пресловутый Перун – наоборот, являясь личностью древнего славяно-ведического единобожия, разворачивающегося в триаду и, как следствие, в тетраду, он сохранился, приспособился к новым историческим реалиям упоминаемый в только что разобранных нами произведениях славянского фольклора, всегда сопровождаемый своим северным фениксом – вороном, Дивом «Слова о полку Игореве», иногда принимающим и близкое к человеку обличье. Можно сказать, он растворился, но как тень от свечения или оборотная сторона света продолжает существовать под сенью христианской греко-кафолической ортодоксии, а раскрытие его, которое у нас впереди, способно поразить и изумить многих, в том числе христиан, иудеев, индуистов, буддистов и даже приверженцев так называемого славянского родноверия.

Новелла первая

На далеких стезях у пределов ойкумены или незримая глава из сочинения якова голосовкера, продолжившаяся в вечности

«Но почему-то две разрозненных главы романа и ещё отрывок какой-то другой главы безумец сохранил. Их нашли у него под матрасом с водными следами на бумаге: то были следы слёз».

Голосовкер, Яков.

«Сожженный роман» (М. 1991; стр. 102)

Итак, перенесемся на погруженную в лимб, а потому невидимую планету нашей Солнечной системы и вращающуюся по эллиптической орбите, отчего здесь имеют место два времени года, а само время течет крайне медленно, но все же, в отличие от рая и от ада, оно существует, когда цветущий май сменяет собой плавно угасающий сентябрь, – и так происходит на ней от одного неспешного года к другому, который нам, землянам, мог бы показаться целой вечностью. Планета называется Хирам – Альфа и Омега или греческими заглавными буквами ХАО. Обитающие здесь души, некогда прошедшие жизнь в земном плотном мире, имеют внешний вид людей не больше 48–50 лет от роду, и им не отказано Божественным Провидением в той деятельности, которую они вели на земном плане, если оная представляется полезной для человеческой эволюции в горнем и дольнем мирах. Однако на души с планеты ХАО наложены и определенные ограничения: например, многие современники и собратья по научной или писательской деятельности в земной юдоли не могут здесь встретиться снова, к чему изо всех сил стремятся, даже умоляя об этом. Они чувствуют где-то рядом друг друга, поскольку, обладая разреженными тонкими телами, они быстро перемещаются в пространстве ХАО – обратно пропорционально медленно правящему здесь потоку времени.