беседой. И вот она миновала последнего человека, закрывающего обзор, и увидела Джеймса Харриса. Тот был одет в голубую рубашку-оксфорд с закатанными рукавами, его брюки цвета хаки были точно подогнаны и идеально отглажены, волосы тщательно взъерошены профессионалом, а кожа просто сияла здоровьем.

– Ты не поверишь, какое у меня расписание на эту осень, – говорил ему Картер. – Шесть выступлений до конца года! Тебе снова придется приглядывать за моим домом и семейством.

– Уверяю, ты будешь всем доволен, – ответил Джеймс Харрис, и оба рассмеялись.

Патриция замедлила шаги, отругала себя за то, что ей не хочется видеть Джеймса Харриса, который так много сделал для всех них, и заставила себя изобразить на лице радостную улыбку. Джеймс Харрис теперь был советником Лиланда по всем деловым вопросам. Бизнес-консультант – так он сам называл себя. Невозможность днем выходить из дома он компенсировал тем, что работал ночами напролет. Он полностью погрузился в планы Грейшиос-Кей, на званых обедах, которые он устраивал у себя, обхаживал потенциальных инвесторов, и порою, когда Патриция проходила ранним утром около его дома, она чувствовала в воздухе запах сигар. Джеймс висел на телефоне, убеждая других выходить из зоны комфорта, он уговорил Лиланда отрастить волосы и убирать их в хвост. Он обещал им прекрасное будущее.

– Мы собираемся женить тебя, чтобы ты на своем опыте почувствовал, что значит быть вымотанным, – говорил тем временем муж.

– Я все еще не встретил ту, за кого мог бы отдать свою свободу, – отшучивался его друг.

Теперь они с Картером были почти как братья. Именно Джим убедил Картера заняться частной практикой. Именно он натолкнул мужа Патриции на мысль выступать с лекциями, на которых превозносились достоинства «Прозака» и «Риталина» перед врачами, находящимися в оплачиваемом отпуске в Хилтон-Хед, Мертл-Бич и Атланте, от щедрот «Эли Лилли и компании» и «Новартиса». Исключительно благодаря Джиму на банковском счету Кэмпбеллов начали копиться деньги, которые позволят отправить Кори в колледж, и переделать кухню, и оплатить BMW. И да, иногда после очередной поездки Картера раздавался звонок, и женский голос просил к телефону доктора Кэмпбелла, случалось даже, что его называли по имени, но Патриция в ответ давала номер его офиса. Когда она спрашивала, кто это, муж обычно говорил: «Эти чертовы секретарши» или «Эти надоедливые девицы из турагентства», и при этом так злился, что Патриция в конце концов перестала задавать вопросы, а просто давала рабочий номер мужа и старалась больше об этом не думать. Она ведь знала, как легко всякие разные мысли появляются в ее голове и разрастаются до неимоверных размеров.

– Патриция! – просиял при виде нее Джеймс Харрис. – Великолепно выглядишь!

– Привет, Джеймс, – проговорила она и послушно дала себя обнять.

Она никак не могла привыкнуть к такому, но стояла и ждала, пока он сжимал ее в своих руках.

– Сейчас мне было сказано, что на протяжении всей осени я буду иметь удовольствие ужинать у вас. Чтобы приглядывать, пока мой друг в отъезде.

– С нетерпением будем этого ждать, – откликнулась Патриция.

– Вы поняли что-нибудь из книги этого месяца? – спросила стоявшая рядом Китти. – У меня от всей этой военной галиматьи голова идет кругом.

– «Вертушка»! – радостно провозгласил Хорс, поднимая бутылку с пивом.

И мужчины принялись обсуждать войну с наркотиками, и проблемные районы городов, и металлодетекторы в школах, и Джеймс Харрис сказал что-то о детях-наркоманах, и Патриции на мгновение показалось, что с его подбородка капает темная кровь, а нечто нечеловеческое втягивается в его рот, но она тут же прогнала от себя это видение и постаралась представить соседа таким, каким видела его очень часто: приветливо машущим ей, проходящим мимо ее дома, или на заседаниях клуба, или за семейным столом, когда Картер приглашал друга на ужин. В задней части его фургона было темно. Это случилось так давно. Она даже не была уверена в том, что же именно видела. Вполне вероятно, что ничего особенного. Джеймс так много для них сделал.

И о другом лучше не думать.

Глава 25

– Итак, что он сказал? – спросил Картер у Патриции.

Он перестал складывать носки и майки в чемодан, стоящий в изножье кровати.

– Директор сказал, что в течение двух следующих месяцев Блю будет посещать субботние занятия в школе. И еще должен будет отработать до конца года двенадцать часов волонтером в приюте для животных.

– Это почти час в неделю. Еще и субботняя школа. Кто будет его возить?

Чемодан соскользнул с кровати и упал на пол. Выругавшись, Картер наклонился, чтобы подобрать рассыпавшиеся вещи, но Патриция опередила его, неловко присела на корточки, хрустнув коленями. Перед каждой поездкой Картер страшно нервничал, и надо было его успокоить, если она хотела, чтобы он помог с Блю. Она подняла чемодан, положила на кровать и стала складывать майки обратно.

– Мы со Слик договорились, что будем возить мальчиков по очереди.

Муж покачал головой:

– Я не хочу, чтобы Блю общался с этим мальчиком Пейли. И тебе лучше поменьше видеться со Слик. Она такая болтушка.

– Это непрактично, – возразила Патриция. – Ни у кого из нас нет времени возить их туда и обратно каждую субботу.

– Вы обе домохозяйки, чем еще вы занимаетесь целый день?

Она почувствовала, как внутри все напряглось, но промолчала. Она могла бы найти время, если это так важно для него. Она расслабилась. Больше ее взволновало замечание по поводу Слик.

Она положила последнюю майку поверх стопки.

– Надо поговорить с Блю.

Картер испустил глубокий страдальческий вздох:

– Ну, давай покончим с этим.

Патриция постучалась к сыну. Картер стоял позади. Никакого ответа. Патриция вновь ударила костяшками пальцев по двери, прислушиваясь к любому звуку, который мог бы быть «да-а», или «угу», или даже редким «что?», но тут Картер отодвинул ее в сторону и резко забарабанил в дверь, затем взялся за ручку и, продолжая стучать, повернул ее. Дверь открылась, и Картер, проходя мимо Патриции в комнату, объявил:

– Блю, нам с мамой нужно с тобой поговорить.

Сын резко оторвал голову от стола, словно его застали за чем-то постыдным. Прошлым летом, пока он был в лагере, они купили в его комнату скандинавский гарнитур из светлого дерева, с ящиками под широким подоконником, письменным столом, выступающим из книжного шкафа, и кроватью, встроенной рядом. Блю украсил обрамляющую теперь все стены мебель вырезанной из журналов рекламой фильмов: «Пусть они медленно умирают», «Я ем твою кожу», «Я пью твою кровь». Потолочный вентилятор заставлял постеры пульсировать и трепетать как пришпиленных бабочек. На полу стопками лежали книги. В основном о нацистах, но поверх одной стопки лежало нечто под названием «Поваренная книга анархиста», а неподалеку Патриция увидела свой экземпляр «Незнакомца рядом со мной», который давно искала.

На кровати лежали библиотечные «Нацистские эксперименты на людях и их результаты», а на подоконнике – изуродованные остатки