Возможно, американцы, когда поняли, что обнаружили вирус, который русские смогут превратить в биологическое оружие, предпочли подменить результаты и объявить исследование неудачным. А может быть, это было запланировано с самого начала. В конце концов уже через год американские ученые поувольнялись из своих университетов и работали в финансируемой Министерством обороны лаборатории. От всего этого отчетливо пахнет «Хайдом», а значит, кто-то из этих четверых – Джекилл.

Ладно, нужно сузить поле поиска. Пойдем по убыванию важности научного вклада – именно так выстроены имена авторов в названии работы – Нив, Гриэн, Холл и Форрестер. Шэрон Т. Нив опубликовала еще пять работ. С 2007 года публикации прекратились. Уэйн Л. Гриэн и Трентон Ф. Холл публиковались до 2005 года, а последней работой Эдварда Т. Форрестера стал отчет о сибирской экспедиции.

Ладно… А что с ними было дальше?

Я ввожу «Шэрон Т. Нив» в строку поиска… Проклятье! Умерла от осложнений воспаления легких в 2009-м.

Хорошо, как насчет «Уэйна Л. Гриэна». Первой появляется новость о том, что он был убит во время ограбления в номере отеля… где остановился вместе с Трентоном Ф. Холлом. И тоже в 2009.

Что за черт?

Итак, остается Эдвард Т. Форрестер. Еще жив. Подозрительно. Я начинаю искать подробности об убийстве Холла и Гриэна. Оказывается, они приехали в Бразилию на конференцию по вирусологии и эпидемиологии. Один из постояльцев отеля заметил человека в маске, выбегающего из их номера, и вызвал полицию. В номере обнаружили тела Холла и Гриэна, кошельки и компьютеры были похищены. Похоже, я могу смело предположить, что Форрестер – мой главный подозреваемый.

Идею вируса, превращающего людей в убийц, правоохранители всерьез не восприняли, поэтому, чтобы убедить их в причастности этого человека, потребуется большое количество неопровержимых улик. Но даже если они ко мне прислушаются, то максимум что сделают – отправят следователя поговорить или вызовут на допрос. В любом случае Джекилл тут же исчезнет и уничтожит все свидетельства своего существования. Эх, снова придется делать все самому. К счастью, он как раз живет в Вирджинии. Последний зарегистрированный адрес в паре часов езды. Пора нанести ему визит.

Судя по «Гугл-картам», Форрестер живет на краю небольшого городка, его дом и участок расположены практически в лесу. Соседи – ферма с лошадьми, заводчик собак и несколько домиков постройки семидесятых годов.

Форрестер оказался довольно занятной личностью. Начал с патопсихологии, был интерном в психиатрических лечебницах и только потом резко заинтересовался фундаментальной биологией и вирусологией. Я наткнулся на несколько его ранних работ, посвященных влиянию факторов окружающей среды, в том числе наличия солей свинца в воде, на подростковое поведение. Не знаю, почему он решил поменять научную карьеру, может быть, заподозрил, что некоторые психологические состояния могут иметь физиологические причины.

Его работы говорят о достаточно высоком научном уровне, но одного этого было бы мало, чтобы сменить одно престижное научное учреждение на другое, не менее престижное. Видимо, Форрестер был настолько хорош, что смог впечатлить нужных людей. В 2002 году он женился на старшекурснице из Эстонии Силье Йаанаке, в 2005-м у них родился сын. Но никаких данных о нем, равно как и о научной степени супруги Форрестера мне найти не удается. Видимо, как и я, Форрестер изо всех сил старается свою семейную жизнь не афишировать. Я делаю все, что могу, чтобы оградить Джиллиан от внешнего внимания, даже за дом и пекарню мы платим через фирмы-однодневки.

Я жду, когда стемнеет, потом паркуюсь под деревом на обочине узкой дроги, идущей вдоль забора. Лес кругом состоит в основном из дубов и торчащих то тут, то там невысоких кустов. Я перелезаю через забор и иду по дорожке между деревьями, вспоминая карту участка. Метров через двадцать я натыкаюсь на второй забор из металлической сетки, по верху которого протянута колючая проволока. Границы частной собственности я уже нарушил, поэтому просто достаю кусачки и прорезаю дыру в проволоке. Я не спешу стягивать ее края, вдруг мне придется спешно ретироваться. Починю позже, если вдруг окажется, что я жестоко заблуждался насчет Форрестера.

Лес тянется еще метров двадцать, уступая место лужайке. За ней на небольшом пригорке темнеет дом. Это одноэтажное строение, но, похоже, с большим подвалом. В задней части виднеется широкая деревянная терраса, а за домом стоит небольшой сарай. Я делаю шаг из-под деревьев и замираю от звука движущейся металлической цепи или собачьего ошейника. В следующую секунду раздается лай, и от террасы ко мне бросается несколько теней. Я успеваю увидеть смутные силуэты немецких овчарок, на полной скорости летящих в мою сторону, злобно ощерив зубастые пасти.

К сожалению для них, я был готов к такому повороту событий. Я достаю баллончик перечного спрея в смеси с трихлорметаном и, плотно закрыв рот и задержав дыхание, распыляю его в сторону собак. Вместо того чтобы броситься на меня, попав в облако перца, собаки начинают скулить, отбегают в сторону и трутся носами о траву. Постепенно скуление стихает. Трихлорметан начинает действовать, и они отключаются. Несчастные животные, мне их даже жалко.

Я наблюдаю за домом минут десять, но ни одно окно не загорается. Кругом все тихо и неподвижно, только подергивают во сне лапами лежащие у моих ног овчарки. Я обхожу их и иду посмотреть на подъездную дорожку, она пуста. Судя по всему, доктора Форрестера нет дома. Что ж, тем лучше. Я обхожу дом и поднимаюсь на террасу. В заднюю дверь встроена собачья дверца по размеру как раз для меня. Она заблокирована сдвижной панелью, но, в отличие от собак, мы, приматы, можем использовать противостоящие большие пальцы, и мы можем приподнять и сдвинуть что угодно. А затем пролезть в кухню.

Внутри абсолютно темно. Я включаю фонарик и осматриваюсь. На полу и столах ни пылинки, ни пятнышка. Похоже, Форрестеры поддерживают дом в идеальном порядке. Я вхожу в столовую. Обеденный стол пуст. Я провожу по нему пальцем, чтобы проверить, есть ли пыль – может, в доме давно не живут – но нет, здесь тоже все чисто. Я возвращаюсь в кухню и заглядываю в холодильник. Еды в нем почти нет: ни молока, ни яиц, только немного овощей – все свежие. В кухонных шкафах овсянка, банки с консервированным супом, немного круп. Судя по всему, готовят тут редко.

За гостиной еще одна комната, в которой стоят кожаный диван и кресло. Очень простой журнальный столик. На стене телевизор, а на полке книги. В основном Стивен Кинг. Выглядит не очень обнадеживающе. Я заглядываю в спальню. Кровать не застелена. Рядом со спальней кабинет, в нем стоит стол с компьютером, по стенам полки с медицинскими и научными книгами. Дальше обнаруживается еще одна комната, видимо, гостевая. Вдоль одной стены стоят картонные коробки. Если верить надписям, внутри налоговые и бухгалтерские документы. На полке лежат настольные игры в коробках и несколько книг-инструкций.

Я иду дальше по коридору. На этом этаже осталась только одна комната. Я открываю дверь и оказываюсь в детской. У дальней стены стоит кровать. Постельное белье с Трансформерами аккуратно заправлено. В комнате царит идеальный порядок. Я подхожу к стеллажам с игрушками – обычный набор для мальчика: машинки, Трансформеры, солдатики… Но есть тут что-то странное – кроме того, что это самая чистая и прибранная комната четырнадцатилетнего подростка, которую я когда-либо видел. Во-первых, для подростка игрушки выглядят слишком детскими. Разве что у него какое-то расстройство развития. Во-вторых, мозг цепляется за то, чего здесь нет. А именно: ни Дарта Вейдера, ни Мстителей. Где хоть что-нибудь про «Звездные войны» и вселенную «Марвел»? Может, ребенок ненавидит кино?