– Ну и самомнение у тебя, – пошутил он.

– Ян.

– Что?

– Напомни мне при встрече, что следует ущипнуть тебя.

– Как бы не так! – расхохотался он.

– Не напомнишь?

– Я что, похож на идиота?

– Вроде нет.

– Тогда и не проси!

– Ладно, не буду. Если узнаешь что-то новое, позвони.

– Куда же я денусь, – притворно покорно вздохнул он и отключил связь.

– Тот ещё гусь, фаршированный по-польски, – усмехнулась Мирослава. И тут же облизнулась, вспомнив, каким вкусным получился гусь, приготовленный женой Яна Вандой. Поедая его, можно было проглотить не только язык! Такая вкуснотища бесподобная.

На самом деле Мирослава очень дорожила сотрудничеством с Яном. Иногда сведения, полученные через него, оказывались воистину бесценными.

Да и Белозерский ценил Мирославу как детектива, который может раскрутить любое преступление, скольких своих клиентов он вытащил из беды благодаря её детективной смекалке и нюху. Высоко ценил он Мирославу и как друга, на которого всегда можно было рассчитывать.

Морис вернулся из сада, где срезал три пиона – белый, розовый и бордовый. На цветах была роса, и теперь она переливалась всеми оттенками радуги под искусственным освещением гостиной.

– Чего это ты на ночь глядя? – спросила Мирослава.

– Не хотел вам мешать.

– Ты мне никогда не мешаешь.

– Спасибо.

Вместо ответа она одарила его ласковым взглядом и сообщила, что идёт спать.

Дон остался лежать на диване, и Морис, погасив в гостиной свет, забрал кота с собой, хотя и знал, что, побыв с ним в лучшем случае полчасика, Дон убежит к своей ненаглядной хозяйке.

Раннее субботнее утро разбудило сначала птиц, а потом и людей.

Мирослава сразу после завтрака отправилась в город. Она планировала застать Максима Гречишникова ещё тёпленьким. То есть недавно проснувшимся.

Ей повезло. Двор, в котором он жил, выглядел в этот час не до конца пробудившимся. В густой листве отцветающей сирени чирикали воробьи. В лужах, оставленных шлангом дворника, купались голуби. Но никого из людей видно не было. Судя по небольшому количеству стоявших во дворе автомобилей, большая часть обитателей ближайших домов с вечера пятницы уехали на дачу или сегодня с утра пораньше на шашлыки в ближайший зелёный массив.

Мирослава была почти уверена, что у Гречишникова машина была, но как она выглядела, детективу было неизвестно. Поэтому ей только оставалось надеяться, что один из автомобилей, стоявший на мини-стоянке, принадлежит ему. Мирослава не стала набирать по домофону номер квартиры Гречишникова, вместо этого набрала первые две пришедшие в голову цифры.

– Кто там? – строго спросили её.

– Почта.

Короткий пароль, помогающий приникать почти во все подъезды, сработал и на этот раз. Раздался звук щёлкнувшего замка, сообщающий о том, что путь свободен. Мирослава открыла дверь и вошла. Она по лестнице поднялась на нужный ей этаж и нажала на звонок двери Гречишникова. Ей долго не открывали. Потом она услышала какой-то подозрительный грохот. То ли хозяин уронил что-то тяжёлое, то ли уронили самого хозяина. Прошло ещё некоторое время, пока не раздались шаркающие шаги. «Странно, – подумала Мирослава. Она хорошо помнила, что Сорина говорила ей, что Максим живёт один. – Может, к нему родственник откуда-то приехал или он взял под опеку дедушку или бабушку, как теперь становится модным». Дверь открылась. На пороге стоял не дедушка и не бабушка, а молодой мужчина. Мирослава догадалась, что это и есть Максим Гречишников. «Ну и видок у него», – заметила она про себя и спросила на всякий случай:

– Вы Максим Гречишников?

– Ну, – ответил он, слегка покачнувшись, и опёрся на косяк, – чего надо-то?

– Вас, – ответила Мирослава, сделала несколько шагов вперёд, бесцеремонно затолкнула хозяина в квартиру и прошла следом за ним.

Максим попытался возмутиться:

– Эй, вы кто такая? И чего вам от меня надо? Вы вообще не имеете права входить в мою квартиру!

Мирослава развернула своё удостоверение. Он попытался прочесть, что там написано, но его взгляд никак не желал сфокусироваться, и, решив не напрягаться, парень удовольствовался тем, что видел корочки.

– И чего теперь? – спросил он.

– Ты чего так напился-то? – спросила Мирослава.

– Имею право! Я свободный человек.

– Может, и имеешь, – пожала она плечами. – Где у тебя кухня, свободный человек?

– Там! – ткнул он пальцем. – Но я вас, между прочим, не приглашал.

– Я не гордая и без приглашения пройду, – усмехнулась она.

Оказавшись на кухне, Мирослава разожгла газ, поставила на конфорку чайник. Затем начала открывать один навесной шкафчик за другим.

– Эй! Чего вы там ищете! Золота и бриллиантов у меня нет.

– Мозги твои ищу!

– Они тут! В черепной коробке. – Он постучал пальцами по своему лбу.

– Ты уверен? – спросила она, не пряча иронии.

– Конечно, – проговорил он, силясь стоять прямо, но потом всё-таки шлёпнулся задом на табурет.

Мирослава к этому времени уже нашла то, что искала, и заварила крепкий чай. Налив напиток в кружку, бросила в него дольку лимона и щедро насыпала сахар. Велела:

– Пей!

– Я буду жаловаться, – проговорил он неуверенно.

– Всенепременно, – согласилась она. – А пока пей.

И он стал пить обжигающий напиток небольшими глотками. Останавливался, вздыхал и снова пил. Постепенно его взгляд прояснился.

– Ты много выпил? – спросила она.

– Я не помню, – ответил он и пожаловался: – тошно мне.

– Понимаю, – тихо сказала она.

– Ленку убили, – проговорил он жалобно.

– Ты когда об этом узнал?

– Вчера.

– А раньше что же не звонил ей?

– Звонил. Но её мобильник молчал. Я думал, что она просто не хочет со мной разговаривать.

Мирослава вспомнила, что полиция телефона Гульковой так и не обнаружила. Бездомные его тоже не находили, иначе бы сдали в скупку и об этом стало бы известно.

– А что случилось вчера?

– Я осмелился позвонить ей на работу. Ленка запрещала мне звонить в её фирму. Вот тогда секретарь и сказала мне. – Он уронил голову на руки и глухо зарыдал.

«Да, дела», – подумала Мирослава и, решив привести парня в чувство, спросила:

– Может, вы её сами убили?

Он тотчас перестал рыдать и, кажется, почти что полностью протрезвел. Гречишников смотрел на детектива широко раскрытыми глазами, потом спросил: