– Как же нет?! Она однокурсница Гульковой, значит, скорее всего, они родились в один год.

– Может быть, год плюс-минус.

– Разберёшься! Не маленький.

– А ты куда?

– Домой!

– Я, может, тоже хочу домой! – вздохнул Наполеонов.

– К маменьке?

– К ней, родимой.

– Кстати, когда придёшь домой, передавай привет Софье Марковне.

– Если я вообще сегодня доползу до дома.

– Сегодня не доползёшь, завтра передашь, – ободрила друга детства Мирослава и, чмокнув его в щёку, направилась к своей машине.

– Вот всегда так, она домой, а Шура вкалывай как проклятый, – проворчал Наполеонов и поспешил к своей «Ладе Калине».

На следующий день после полудня на мобильник Мирославы позвонила Василиса Тимьянова и проговорила в трубку:

– Мирослава Игоревна, большое вам спасибо. Брата только что отпустили. – Василиса помолчала, потом продолжила: – Светлана к вам, наверное, одна приедет, чтобы полностью рассчитаться. Вы не обидитесь?

– На что? – удивилась Мирослава.

– Что я с ней не приеду.

– Ну что ты, Василиса, конечно, нет.

– Однако я очень надеюсь как-нибудь с вами в городе пересечься. Вы не будете возражать? – Голос Василисы прозвучал с несвойственной ей робостью.

– Конечно, нет! – заверила её Мирослава. – Буду только рада.

– Тогда до свидания! – радостно проговорила девушка. – И спасибо вам громадное!

– Это моя работа. К тому же работаю я не одна. Так что пожалуйста и до свидания.

Наполеонов, как и предполагал в предыдущие сутки, добрался до дома только ночью. Точнее, когда Софья Марковна Наполеонова открыла сыну дверь, на часах уже было полпервого ночи.

– Есть будешь? – спросила она.

– Только чаю попью – и спать. Язык на плече, ма.

– Вижу, Шурочка, – проговорила мать ласково, – иди умойся.

К Кире Ковровой следователь с опергруппой поехал после того, как нашли такси, подъезжавшее в день убийства к дому Гульковой, и обнаружили девушку на видеорегистраторе. После чего осмотрели видеорегистратор Максима Гречишникова. Тот был крайне изумлён, увидев на своём видеорегистраторе Киру. До этого он не удосужился просмотреть его. И беспрестанно спрашивал у следователя, что делала Кира возле дома Лены.

– Следила за вами! – не выдержал Наполеонов.

– Но зачем?!

«Надо же быть таким идиотом», – подумал следователь, но вслух ничего не сказал.

Во время обыска у Ковровой был найден мобильник Гульковой. Внятно объяснить, почему она от него не избавилась, девушка не могла. Наполеонов и сам догадался, она хотела знать, как часто и как настойчиво Гречишников будет звонить Елене. Но потом из предосторожности симку вынула.

Позднее было установлено, что одни из отпечатков пальцев на осколках кувшина принадлежал Кире Ковровой, была там и её кровь. Фрагменты её крови были обнаружены и на ключах, добытых Морисом у бездомного Михи. Сама Коврова не заметила, что она поранилась.

Наполеонов не спрашивал девушку, зачем она закрыла дверь, и так было ясно, что она хотела, чтобы убитую сокурсницу и соперницу не нашли как можно дольше. А ключи от дверей Гульковой находились в прихожей, о чём и сообщила полиции соседка Екатерина Григорьевна Еловецкая.

Кира какое-то время молчала на допросе. Потом расплакалась.

– Кира Марковна, – сказал ей следователь, – вы поймите, что отпираться бессмысленно. Вас зафиксировала камера наблюдения банка. Вы также есть на видеорегистраторах такси и вашего сокурсника Максима Гречишникова. Ваши следы на осколках и капелька крови на ключах. Зачем вы убили Гулькову?

– Я любила Максима! – не выдержала девушка. – А она! Она его только мучила!

– Значит, ему нравилось мучиться, – вздохнул следователь.

– Неправда!

– А вы почитайте «Венеру в мехах». Времени у вас в колонии теперь будет много.

– Максиму не нравилось мучиться, – упрямо проговорила Кира, – просто он был влюблён в неё! И буквально был ослеплён своими чувствами! Я должна была это прекратить!

– Вы не Господь Бог, и никто не давал вам права убивать человека.

– Она не человек! – закричала Кира Коврова. – Вы не понимаете! Она уже его один раз поматросила и бросила. У них уже был роман, вернее, прерывистая цепь романов! А на втором курсе, когда её отец уезжал куда-то, Максим жил с ней.

– И что?

– А потом она его выставила, сославшись на то, что отец вернулся.

– Но ведь это было давно.

– Ну и что?! Стоило ей только поманить его пальцем, и он мчался к ней, как собачонок.

– Кира Марковна! Оставим этот бесполезный разговор. Я только одно знаю наверняка.

– Что?

– То, что Максим Гречишников, узнав о том, что это вы убили Гулькову, возненавидел вас, насколько я понимаю, до конца своих дней.

– Он не понял, он ничего не понял! – У Киры началась истерика.

Наполеонов вызвал конвой:

– Уведите.

Клиентка приехала в детективное агентство только спустя три дня. Выглядела она неважно.

– Простите, что я не приехала сразу.

– Необходимости в спешке не было, – сказала Мирослава.

– Вы очень добры ко мне. А я просто сидела дома и глупо надеялась, что Эрнест вернётся.

– Ему сейчас тяжело. Нужно время, чтобы зарубцевались раны.

– Да, наверное, – еле слышно прошептала Светлана Бакунина, и на глазах её выступили слёзы. – Слишком дорогой ценой я поняла, что нельзя предавать любимых. И не только любимых, но и всех тех, кто безоговорочно доверяет тебе.

Волгина была согласна с ней, но говорить ничего не стала.

Бакунина ещё раз поблагодарила её:

– Спасибо, – и смахнула пальцем набежавшую слезинку.

Когда она уехала, Мирослава вышла на улицу и села на крыльцо.

Морис закрыл ворота за старенькой «девяткой» Светланы и присел рядом с Мирославой.

– Вот мы с тобой опять свободны как вольные птицы и можем наслаждаться последними деньками уходящего мая.

Морис кивнул, а потом выдал:

– Ни за что не стану пить на нашей с вами свадьбе вино, чтобы вы не подложили меня под Люси.

Мирослава расхохоталась:

– Во-первых, кто тебе сказал, что у нас с тобой вообще когда-нибудь будет свадьба.

«Я в этом уверен», – подумал про себя Морис, но с губ его не слетело ни слова.

– А во-вторых, – продолжила она, – неужели ты думаешь, что я способна отдать тебя или любого другого парня без его собственного желания другой?