Какое-то время абонент остаётся недоступен, заставляя меня мучиться от нетерпения, а затем мобильник разряжается громкой трелью. Эльвира сама мне перезванивает! Отвечаю, с облегчением слыша её голос.

– Извини, пропустила твои звонки, – произносит она. – Отключила звук на телефоне. Была в кафе с Луизой.

– Как она? – спрашиваю я. Младшая сестра для моей Элли – это святое. Они очень друг к другу привязаны.

– Хорошо… – отвечает Эльвира, но в её голосе я слышу тоску. Не по прежней жизни под одной крышей с Артуром Багримовым. Только по сестрёнке, с которой они оказались разлучены.

– Ты можешь сейчас со мной увидеться?

– Да. Я тоже собиралась это предложить. Мне есть что тебе сказать, – добавляет она, и в её голосе я слышу сомнение. Неприятное чувство царапает где-то внутри. – Тогда до встречи!

Сажусь за руль и мчу к ней. Приходит мысль купить цветы, но, как назло, по дороге не попадается ни одного цветочного магазина, только маленький овощной рынок. Не дарить же ей букет петрушки. Хотя, возможно, Элли такое бы даже понравилось. Развеселило бы её после встречи с сестрой, в очередной раз напомнившей о том, какой же всё-таки урод их папаша.

Нет, моя семья тоже далеко не идеальна. Достаточно вспомнить Далию, с которой мы в последнее время разве что парой слов обменялись. А отец… Арслан рассказал мне о том, за что все эти годы так на него сердился, даже почти ненавидел. Как, собственно, и мою мать, которая для старшего сына Тахира Булатова была с трудом выносящей его мачехой. Эта напряжённость чувствовалась всегда, но у нас хотя бы никто ни на кого руку не поднимал. А в семействе Багримовых с виду всё было правильно и прилично, на самом же деле Эльвира столько лет провела в своём личном аду, из которого смогла вырваться только сейчас, и то не до конца.

Мы встречаемся в небольшом сквере. Здесь уже ощущается близкая осень. В воздухе, в прохладной синеве неба, в кружащихся на ветру жёлтых листьях. Элли сидит на скамейке, у её ног вертится чья-то весёлая такса в ярко-красном ошейнике. А вот и хозяйка – школьница лет двенадцати.

– Лу тоже мечтает о щенке, но отец никогда не разрешит, – вздыхает Эльвира, когда я приближаюсь, а девочка с собакой уходят вдоль аллеи, беззаботно шурша листьями.

– А ты? – любопытствую я.

– Я тоже мечтала.

– Что ты хотела мне сказать? – задаю вопрос я. Наверное, надо было начать с другого, но мне не даёт покоя мысль о том, какой отстранённой и задумчивой стала в последнее время Элли. Даже разговоры о передаче об искусстве, которая скоро откроется на нашем телеканале, больше не вызывают в ней прежнего энтузиазма.

Вспоминаю недавние слова Арслана. Он очень сильно ошибся, не выслушав свою девушку, когда заподозрил её в измене, даже не дав ей оправдаться. Я его ошибку не повторю. Я хочу знать, что на душе у Эльвиры, услышать правду от неё, а не додумывать её самому. Пусть даже это окажется неприятная правда, всё равно.

Она делает глубокий вдох, и тут звонкая мелодия её мобильного нарушает тишину. Эльвира, бросив взгляд на экран, чтобы увидеть имя позвонившего, сразу же отвечает. Её лицо меняется так внезапно, что я пугаюсь, понимая, что что-то случилось, ещё до того, как она это произносит.

– Дамир! – Элли разворачивается ко мне, хватает за руки. Её пальцы совсем холодные. Сжимаю их в своих ладонях и прошу её успокоиться, но безрезультатно – она слишком взволнована. – Звонила Луиза… Мой отец… Его арестовали! Мама и Лу просто в ужасе, не знают, что делать! Я должна быть с ними, поедем к ним, пожалуйста, прямо сейчас! – умоляет Эльвира, и я решительно киваю в ответ, но сначала на несколько долгих мгновений заключаю её в объятия, крепко прижимая к себе. В этом нет никакого сексуального подтекста, я просто хочу дать ей понять, что она не одна. Что я рядом. И всегда буду.

***

Этим вечером, укладывая Гошку спать, я снова рассказываю о том, что ему предстоит уже завтра. Стараюсь говорить максимально понятным для ребёнка языком, успокоить его и поддержать накануне пересадки. Также предупреждаю о том, что дальше будет непростое время, но мы справимся, все вместе, и к тому времени, когда на свет появится младшая сестрёнка или братишка моего сына, он уже будет не в больнице и сможет встретить нового члена семьи.

– Правда? – спрашивает Гошка, сонно зевая.

– Да, – киваю я. – А теперь закрывай глазки и спи. Мама посидит с тобой, – добавляю, легко похлопывая его по руке.

Сын погружается в сон быстро, я же этой ночью едва ли смогу заснуть. Устало прислонившись к стене, ловлю себя на желании позвонить Арслану, услышать его голос, но не хочу сейчас его беспокоить. Ему тоже нужно как следует отдохнуть перед процедурой.

На минуту задаюсь вопросом, а как бы складывалась наша жизнь, если бы тогда, пять лет назад, мы с Булатовым не расстались. Заболел бы Гошка, если б в нашу с его отцом жизнь не вторглась разлука? Повредил ли моему сыну тот стресс, который я пережила, пока была беременна им? А что насчёт этого ребёнка, которого я ношу сейчас? Ему ведь тоже наверняка не на пользу мои слёзы и бессонные ночи, но что же мне делать, если я не могу найти себе места от тревоги за Гошку?..

Сворачиваюсь калачиком на кровати, закрываю глаза и рисую перед внутренним взором картину, которую мне очень хочется когда-нибудь в будущем увидеть и в реальности. Светлую и безоблачную картину нашей жизни, в которой мой сын здоров и идёт в школу, а я провожаю его, держа на руках своего второго ребёнка. Гошке скоро исполнится шесть лет, и до того дня, когда он станет первоклассником, остаётся не так уж много времени. Главное – чтобы болезнь оставила его. Все мои мысли и мольбы сейчас только об этом.

Долгая ночь проходит. Забывшись сном только под утро, чувствую себя совершенно разбитой, но стараюсь не подавать вида. С Арсланом встречаюсь перед тем, как начнётся процедура.

– Ты что, сегодня совсем не спала? – догадывается он.

– Спала, – пожимаю плечами. – А ты? Хорошо себя чувствуешь?

– Я в норме. У Дамира там такие дела творятся… Только он собрался признаться в любви Эльвире, как её отца взяли под арест.

– Под арест? Почему?

– Какие-то махинации в бизнесе. У него же строительная компания. Как я понял, были использованы некачественные материалы, и это вскрылось только в последнюю минуту, прямо перед сдачей здания в эксплуатацию.

– Хорошо, что никто не пострадал! – выдыхаю я. Страшно представить, если бы никто так ничего и не узнал, и дом – или что там строила его контора? – рухнул бы с людьми внутри. Ведь сколько уже таких случаев из-за чужой жадности и халатности…

– Дамир тоже так сказал. Но Багримову всё равно придётся отсидеть. Он, как выяснилось, ещё и взятки брал в особо крупных размерах, чтобы расплачиваться со старыми и новыми долгами.

– Эльвире, наверное, сейчас тяжело. А её матери и подавно… Их фамилия и так-то была на слуху, а теперь и вовсе…