С первых же слов я словно врываюсь в голову львицы.

«Я никогда не понимала, чего хотят мои родители, принимая сирот. Когда я была маленькой, это было круто, но вскоре стало для меня кошмаром. Они видят во мне ту, кем я не являюсь: капризную девчонку, которая ничего не знает о настоящей жизни, никогда не была голодной и никогда не мерзла…

Я чувствую, что они смотрят на меня как на кусок дерьма; они всегда только осуждают. Это просто зависть, с которой я не могу бороться. Не могу отрицать, что моя жизнь проще, чем жизнь девчонки, у которой нет родителей. Но это не отменяет наличия страданий. Знает ли сирота, каково это – разочаровывать своих родителей, бояться, что любовь, которую они тебе дарят, исчезнет, как только они узнают все, что от них скрывают?

Будут ли мои родители по-прежнему меня любить, если узнают, что, несмотря на все, что они дают мне, я несчастлива? Я спрашиваю себя: зачем жить дальше? Я думаю об этом… Но не нахожу в себе сил перейти черту. Я меж двух огней. Не могу ни жить, ни умереть».

Гадство!

Прерывисто дышу, закрываю глаза. Мне очень хочется припереть ее к стенке за эти слова. Пропускаю следующие строки, смотрю ниже, слово «татуировка» привлекает мой взгляд.

«Я стою всего в нескольких метрах от него и не могу пошевелиться. Он смотрит не на меня, а на Натали, но я могу различить цвет его глаз. Они такие светлые. Самые светлые, какие я когда-либо видела. Чеви прячется за мамой. Вот уж ничего себе… Мы ждали девочку, лет десяти, как обычно. Мои родители принимают только девочек. Но пришел парень. Отребье, которое, должно быть, уже вовсю колется.

И все эти татуировки… Кажется, они у него везде. Даже руки забиты. Как из него можно сделать что-то путевое? Даже из-под воротника рубашки торчит еще одна татуировка».

Белая рубашка? Усмехаюсь. Надо же, я был в рубашке. Возвращаюсь к чтению.

«Как волной меня обдало болезненными чувствами и пригвоздило к земле. Я смутно слышу, как разговаривают Натали и мама, но продолжаю смотреть на того типа, уставившегося на меня и изучающего вдоль и поперек. Он приподнимает одну бровь и отводит взгляд в сторону заговорившей с ним мамы. У меня в кармане вибрирует мобильник. Еще одно сообщение. Еще одно, которое я не буду читать, потому что меня тошнит.

Мама проходит мимо меня к Натали. Я тоже разворачиваюсь и чувствую, как парень идет за нами. Чеви вцепился мне в ногу. Отталкиваю его, и без того джинсы слишком туго натянуты».

Хорошо, значит, она знает эту свинью. Но не говорит, кто он. Пробегаю глазами по тексту дальше и останавливаюсь ниже.

«Его глаза… Его глаза говорят за него. Они говорят то, чего не говорят его губы. Я могу прочесть в них столько историй, одна больнее другой. Нравятся его глаза. Мне нравится, когда он смотрит на меня, потому что я чувствую себя… другой. Как будто ему нравится то, что он видит, но при этом он смотрит прилично. Он мне не противен. Не такой, как другие».

Отрываюсь от экрана. Не знаю, что и думать. Ее мысли находятся в противоположной стороне от того, что она мне показывает.

«Я ненавижу его за то, что он целовал эту сучку. Он вызывает у меня отвращение».

Певичка… Приближаюсь к самому концу и читаю последнюю фразу.

«Три дня его нет… Я могу спать только в его постели. Уже скучаю по этому ублюдку».

Кладу компьютер обратно. В груди страшная боль. Львица очень хорошо скрывает свои чувства. Она воздвигла вокруг себя чертову стену. Мне трудно поверить, что именно она написала все то, что я только что прочитал.

Кладу мобильник туда, где взял. Молча возвращаюсь в свою комнату.

Львица пошевелилась, но все еще спит. Должно быть, ей холодно в одних только леггинсах и майке. Она даже не укрылась одеялом.

Качаю головой. Я выгляжу как извращенец, рассматривая ее в темноте? Не знаю, что делать: я один, никак не могу взять ситуацию под контроль. Елена не смотрит на меня и не пытается оттолкнуть. Даже не знаю, какое решение принять.

Я все еще думаю о том, что прочитал. Мне все еще больно. Приемная любовь? Она серьезно? Что она намерена делать со всей этой чертовой коллекцией чувств?

Вздыхаю, усталость вдруг одолевает меня. Подхожу к кровати и осторожно, не спуская глаз с ее тела, ложусь. Держусь на расстоянии. Давай, парень, засыпай немедленно!

Делать нечего, я не могу закрыть глаза. Пялюсь в потолок. Четко слышу все: ее ровное дыхание, ее трепещущее тело и бьющееся сердце. Ей холодно.

Осторожно поворачиваюсь к ней и вижу ее спину. Неужели я стану извращенцем, если обниму ее? Просто чтобы уснуть. Потому что мне кажется, что я никогда не закрою глаза, если не буду чувствовать ее рядом. После того, что я только что прочитал, я знаю, что даже если она пошлет меня утром, ей это нужно также сильно, как и мне.

Медленно придвигаюсь к ней, пока мои бедра не прижимаются к ее ягодицам. Мой нос утыкается в ее волосы. Делаю глубокий вдох и ее запах щекочет мне ноздри. Я скучал по своему внутреннему зайке, черт бы его побрал.

Моя татуированная рука скользит по ней и обнимает предплечья, прижатые к ее груди. Притягиваю ближе, прямо к себе. Она немного шевелится, потом резко поднимает голову, вынуждая меня сделать то же самое. Толкает меня, чтобы встать, но я не позволяю ей. Она замирает и ничего не говорит. Чувствую ее взгляд, изучающий мою руку на ее плече. Потом она вздыхает. Это облегчение?

– Тиг… – выдыхает она, потягиваясь.

Ее голос совсем сонный, не думаю, что она действительно проснулась. Она хватает мою руку и прижимает к своему животу. Как будто прямо рядом с ней, прислонившись к ее спине, я все еще не был достаточно близко, чтобы она успокоилась.

Прижимаю ее к себе еще крепче. Мой нос прижат к ее теплому затылку, мое тело расслаблено. Я просто слушаю звук ее сердца, которое отстукивает спокойный, ровный ритм. Чувствую, как ее мышцы напряглись, а чуть позже расслабились – она заснула.

Закрываю глаза, надеясь, что проклятый кошмар не испортит все.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я просыпаюсь в оцепенении. Уже сижу и вытираю лицо. Энтон, Дэйв, Майлерсы: кошмары этой ночи столкнули меня с чертовой смесью из худших ублюдков. В этом кошмаре не было абсолютно никакого смысла, однако его оказалось достаточно, чтобы привести меня в такое же состояние, как и всегда.

Вскакиваю с кровати, открываю окно – через секунду я на балконе. Едва светает. Вздыхая, потираю лицо. У моих трясущихся рук есть дар выдавать мою нервозность. Свежо, и кожу обдает прохладой, но мне это нужно, чтобы обуздать желание трахнуть первую попавшуюся телку, чтобы успокоиться.

Задерживаюсь ненадолго, но желание закурить, чтобы прогнать тревогу заставляет меня вернуться. Быстро возвращаюсь в комнату и замираю в проеме. Львица сидит в моей постели на подогнутых коленях и придерживает кусок одеяла, чтобы прикрыться. Ее взгляд впивается в меня, и она кажется невеселой. Но что она здесь делает?