Но за спиной уНатали раньше не было никаких полок. И земли. Там был огромный пустой туннель.

И госпожа Моралес.

–Мама?– позвала Натали. Она села.– Где мама? Она же была здесь!

–Она… она отступила в туннель,– Чез как будто давился собственными словами. Он посмотрел на железяку, которую держал в руке, с трудом поднялся и ударил сломанным рычагом по стене.– Его некуда приделать! Даже непонятно, к чему он вообще крепился! Как будто…

–…как будто здесь ничего нет, кроме тайной комнаты,– изумлённо сказала Эмма.– Как будто не было никакого туннеля!

Натали достала телефон.

–У меня есть связь!– воскликнула она, нажала на экран и отчаянно закричала:– Мама! Ответь!

Из-под груды искорёженных банок донёсся звонок.

–Мамин телефон здесь, а её самой нет?– недоверчиво спросила Натали. Бросив мобильник, она поднялась и начала руками рыть землю между поломанных полок.– Мама!

–Телефон, видимо, по эту сторону,– сказала Эмма.– А госпожа Моралес по ту.

Финн подошёл кНатали и обхватил её руками за талию.

–Твоя мама,– произнёс он.– Моя мама иДжо… Они найдут…

«…друг друга. Выход. Нас».

Эмма иЧез, хромая, подошли к стене. Они похлопывали Натали по плечам и щупали расщеплённые доски. Вид у обоих был такой же недоумевающий.

–Мы хотели спасти нашу маму,– растерянно сказал Чез.– А вместо этого потеряли твою.

Закрыв лицо руками, Натали привалилась к сломанным полкам. Теперь казалось, что упасть ей не позволяют Чез, Эмма иФинн.

–Прости,– сказала Эмма.

Финн никогда раньше не слышал, чтобы сестра говорила таким тоном. Чтобы в её голосе звучали поражение и крайняя растерянность. Он отвернулся – ему было нестерпимо смотреть на Эмму, нестерпимо наблюдать, как она, Чез иНатали трогают земляную стену, которая возникла на месте туннеля. Как они пытаются понять то, что понять невозможно, и принять то, что принять нельзя. Финну даже нестерпимо было смотреть, как с уцелевшей полки скатываются и падают на пол банки, одна за другой.

Краем глаза Финн заметил какое-то движение: Рокки, другая Эмма и другой Финн ползли по полу, пытаясь добраться до мобильника, который уронила Натали.

–Посмотрите,– шёпотом сказал Финн.

Натали, Чез иЭмма обернулись.

Рокки принялся набирать какой-то номер. Все трое Густано сгрудились вокруг телефона и хором закричали:

–Мама! Мама! Мы спаслись!

–Мы на свободе!

–Пожалуйста, забери нас! Забери нас!

Финн не слышал голоса в трубке, и, наверное, это было к лучшему. Иначе он бы заплакал. Он обернулся и увидел, что уНатали, наблюдающей за детьми Густано, по щекам текут слёзы. УЭммы иЧеза тоже.

–Мы спасли их,– сказала Эмма.

–Мы выполнили мамину просьбу,– прошептал Чез.– Она… она останется в живых, потому что у неё есть ценные сведения, а этих детей ничто не защищало.

Финн понял, что на язык ему просятся не те слова, и, подумав, сказал:

–В следующий раз мы спасём её. И госпожу Моралес. ИДжо. Мы найдём другой путь в тот мир. Новый туннель. В следующий раз.

Он подумал, что сейчас старшие посмотрят на него с таким выражением, которое означает, что они намерены соврать. Они погладят его по голове и фальшиво улыбнутся, чтобы ободрить: «Ну конечно! Всё будет хорошо!»

Но Чез молча выпрямился. Эмма вздёрнула подбородок. Натали сжала руку Финна. Как будто он их здорово выручил.

Другой Финн тоже потянул Финна за руку. Он улыбался щербатой улыбкой, и, хотя его лицо было перепачкано смесью из слёз, соплей и грязи, глаза у мальчика сияли. Они были такого же цвета и формы, как уФинна. И светились такой же надеждой и уверенностью.

–Вы справитесь,– сказал другой Финн.– Если вы сумели спасти нас, вы сможете что угодно.

Дети вышли из дома и оказались на улице, полной полицейских и пожарных. Между деревьями была натянута жёлтая лента с надписью «За черту не заходить!» При виде полиции дети Густано вздрогнули, но Финн, которому они, похоже, доверяли больше всего, шепнул им:

–Нет-нет, в нашем мире полицейские хорошие. Всё в порядке.

И отчего-то у детей Густано хватило здравого смысла не расспрашивать его в присутствии взрослых, которые и сами засы́пали их вопросами:

–Вы чувствовали запах природного газа?

–Вы видели пламя?

–В доме никого не осталось?

Эмма оказалась единственной, кто сумел поставить вопрос ребром:

–Вы думаете, мы пережили взрыв природного газа?

Один из пожарных ответил:

–Да. Или землетрясение. Ещё один вариант – обыкновенный провал грунта. Пока никто толком не понимает, что произошло.

А потом один из полицейских заметил наручники на детях Густано, иНатали иГрейстоунам пришлось сосредоточиться.

–Мы гостим у знакомых, потому что наша мама уехала по делам. Мы зашли домой, чтобы посмотреть, как там наша кошка, а эти дети сидели в подвале,– заявил Чез.

–Они сказали, что их похитили вАризоне, и преступники всё время переезжали с места на место. Здесь они оказались только сегодня,– добавила Натали.

–Пожалуйста, позаботьтесь о них,– закончил Финн, сияя своей самой невинной улыбкой.– Пусть они поскорее вернутся к родителям!

Детей Густано поспешно увели, аГрейстоунам иНатали пришлось ещё некоторое время пообщаться со спасателями.

–Наверняка ваши родители хотят знать, что вы, все четверо, целы и невредимы,– сказал пожарный, у которого был самый добродушный вид.

–Ну, моя мама нас подвезла, поэтому она, наверное, сидела в машине и видела.– Натали вовсе не нуждалась в актёрских способностях, чтобы сделать круглые глаза при виде пустой машины. Она бросилась к ней:– Мама! Мамочка! Ты где?!

Пожарные побежали следом, и на некоторое время Чез, Эмма иФинн остались одни. Они слышали, как спасатели успокаивают Натали: «Девочка, мы можем чем-нибудь тебе помочь? У тебя есть телефон папы?»

Чез обнял брата и сестру.

–Скоро нам тоже начнут задавать вопросы,– предупредил он.– А когда станет ясно, что мама пропала, нам придётся быть готовыми к тому…

–…чтобы поселиться у чужих людей,– договорила Эмма.

Чез удивился, что она пришла к этому выводу так быстро, даже не упомянув их прежнюю няню, миссис Рабински (которая, надо признать, казалась страшно утомлённой, проведя с ними всего один вечер), или кого-нибудь из соседей, вроде миссис Чилдерс.

АФинн удивился, что Эмма сказала это при нём, вместо того чтобы придумать какую-нибудь утешительную ложь.