Сам же Христо Буцос вряд ли уже сможет когда-нибудь что-то объяснить. Дело в том, что вот уже скоро два года, как он ежедневно с утра до вечера только то и делает, что повторяет с методичностью испорченного граммофона: «Трижды семь – двадцать три! Трижды семь – двадцать три! Трижды семь…» Бывает, он оставляет на какое-то время свои занятия умножением, и тогда на всю лечебницу слышен его дикий хохот. Но врачи к таким выходкам своего пациента относятся терпимо, с пониманием – нужна же человеку какая-то разрядка от этих его постоянных занятий такой непростой наукой, как арифметика…

Просыпается Джек Дудко от тупой боли в шее. «Надо же так крепко уснуть! Да ещё в таком неудобном положении!» – сердится он неизвестно на кого. Полежав спокойно минуту, осторожно поворачивает голову в одну сторону, затем – в другую. И так – несколько раз кряду. Боль слегка утихает. Наконец, пристроив голову поудобнее, набок, Дудко открывает глаза. Вокруг – непроглядная темень. «Никуда эти таблетки не годятся, – недовольно думает он, – столько проглотил и всё равно проснулся среди ночи. Интересно, который час». Дудко привычно протягивает руку к выключателю висящего над головой бра – но что это? – над самой грудью рука натыкается на что-то твёрдое и неподвижное. «Это что ещё такое?» – удивляется Дудко. Он пробует водить вокруг себя руками, но его руки всюду упираются во что-то твёрдое. То же самое с ногами: их невозможно ни раскинуть, ни поднять, ни согнуть в коленях. И вообще – лежать можно только вытянутым в струнку. Нельзя даже повернуться набок.

«Э-э, так это, кажись, самый что ни на есть настоящий гроб! – ещё больше удивляется Дудко. – Выходит всё-таки, что я сплю. Однако какие идиотские сны иногда бывают! Это надо же – увидеть себя в гробу! Не к добру это… Надо поскорее проснуться. А то, чего доброго, свихнуться от такого сна можно». Но проснуться никак не удаётся. «А что, если это вовсе не сон, а я действительно лежу в гробу?» Эта внезапная мысль током пронизывает сознание Дудко. Он с силой щиплет себя за бедро и вскрикивает от боли.

– Не-ет! Никакой это не сон! – растерянно бормочет Дудко. – Да нет же! Быть такого не может! Неужто я в самом деле лежу в гробу? И даже вроде как в костюме… Как же я попал сюда? Чья это идиотская выходка?

Поначалу Дудко думает, что это всего лишь не совсем удачная шутка кого-то из друзей, что гроб вот-вот откроют, и он снова увидит Божий свет. Он даже представил себе, как сейчас устроит шутникам разнос, и тут же начинает подбирать подходящие случаю слова. Но время идёт, дышать становится всё труднее, а вокруг по-прежнему не слышно ни единого звука, даже самого незначительного. Дудко несколько раз стучит носком ботинка по крышке гроба, но в ответ – пугающая тишина. Сомнений быть не может: ни в какой он не в комнате, как думал вначале, а в самой настоящей земле. То есть зарыт в могиле. И зарыт, скорее всего, на кладбище.

Ужас сковывает сознание Джека Дудко. Вместе с тем боязнь нелепой и страшной смерти заставляет его ухватиться за последнюю, хоть и призрачную, соломину спасения. Он снова, затаив дыхание, начинает прислушиваться: а вдруг всё-таки где-то поблизости есть люди? Но ни один, даже самый незначительный звук не достигает его ушей. И тут он снова со всей отчётливостью начинает сознавать, что заживо похоронен, зарыт в землю, что ему отсюда никогда не выбраться, что его здесь ожидает неминуемая и, что самое страшное, мучительная смерть.

Смирившись со своей участью, Дудко перестает шевелиться, затихает. И вдруг спустя какую-нибудь минуту он начинает улавливать едва различимые звуки. Дудко напрягает слух – так и есть: где-то неподалёку слышны глухие удары о что-то мягкое. Вроде как о грунт. «Похоже, копают землю, – заключает Дудко. – Не иначе как где-то неподалёку роют новую могилу».

Дышать между тем становится всё труднее и труднее. Такое ощущение, что на груди лежит тяжеленный камень и воздух не доходит до лёгких, застревая где-то на полпути к ним. Опасаясь, что воздух вот-вот может кончиться вовсе и тогда конец неизбежен, Дудко начинает кричать и из последних сил колотить ногами и кулаками о крышку гроба.

* * *

– А не пора бы нам перекурить? – говорит Сильвио Ралли, пожилой большеголовый крепыш с расплюснутым носом, что указывает на его прежнюю профессию боксёра, и с силой вонзает лопату в землю.

– Перекурить так перекурить, – охотно поддерживает его молодой напарник Рико Чипс, разбитной словоохотливый малый с лицом бритой мартышки. – Тем более что яма почти готова, а «жмура» должны доставить только к одиннадцати… Заодно, думаю, и горло не грех бы уже промочить. На-ка, старина, тяпни глоток, – говорит Рико, протягивая плоскую бутылочку с ромом своему старшему товарищу.

– Это можно, – охотно соглашается Ралли.

Отпив по хорошему глотку обжёгшего сухое горло рому, землекопы усаживаются на краю ямы и, свесив внутрь ноги, закуривают.

Время приближается к десятому часу, на кладбище тишина, разве что чирикнет где-то непоседливая птичка, вокруг – ни живой души. Как говорят в таких случаях моряки, полный штиль. Дым от сигарет тонкими струйками медленно поднимается кверху. Зажмурив глаза и подставив лица утреннему солнцу, могильщики нежатся под его тёплыми лучами.

Неожиданно Сильвио Ралли предостерегающе поднимает кверху палец и застывает, к чему-то прислушиваясь.

– Что такое? – спрашивает шёпотом Рико Чипс.

– Слышишь? – вопросом на вопрос и тоже шёпотом отвечает Ралли.

Его напарник отрицательно качает головой.

– Ну как же? – удивляется Ралли. – Кто-то стучит под землёй! Неужели не слышишь? И даже вроде… не то кричит, не то мычит.

Рико Чипс напрягает слух и удивлённо поднимает брови.

– И в самом деле… Погоди, погоди… Как будто под этим вот холмиком… – указывает он на соседнюю, свеженасыпанную могилу. – Неужели живьём мужика зарыли? Вроде как мёртвый был, когда мы закапывали его вчера. Странно…

Не сговариваясь, оба подходят к могиле, из которой продолжают доноситься едва слышные звуки, и, раскидав венки, припадают головами к свеженасыпанному холмику.

– Точно, здесь, – говорит Ралли. – Вот изверги! Это надо же – привезти на кладбище живого человека! Не иначе как сонного похоронили. Что делаем?

– В полицию надо бы сообщить…

– Ты что? Пока будем сообщать, пока полиция приедет, человек Богу душу отдаст. Это как пить дать. Там же дышать нечем…

– И то правда… Значит, копаем?

– Конечно, копаем!

– Боязно вообще-то. А вдруг там… вампир. Или что-то в этом роде… Мы его вытащим, а он кому-нибудь из нас в горло уцепится…

– Брось! Неужели ты не видел, кого мы зарывали вчера? Обычный «жмур» был.

– И всё-таки давай ещё тяпнем по глотку. Для смелости…

* * *

С трудом вытащив из ямы гроб, Ралли и Чипс спешат его открыть. За неимением стамески или хотя бы топора в ход идут лопаты. Ими землекопы поддевают довольно надёжно ими же прибитую крышку.