Впрочем, смерти Лили и Роуэн не были ритуальными. Как и убийство Исидоры Совиньи. Узнав детали у Варга, Конни могла быть в этом уверена. С другой же стороны, история, рассказанная комиссаром о смерти девочки у реки, несколько отличалась от минималистичного повествования Марка.

Юноша поблагодарил Констанцию за предоставленную одежду и даже пообещал всё вернуть, но она лишь отмахнулась от этих слов. Они распрощались, и вскоре парень скрылся из виду. Он не пошёл лесной тропой, видимо, не хотел столкнуться с братом раньше времени. Хотя, на первый взгляд, в этом не было никакой необходимости – Хаски нигде не было видно. Быть может, он устал ждать и вернулся обратно, в самшитовую чащу. Конни почему-то сама в эту версию не поверила и ещё долго смотрела вдаль, пытаясь угадать среди деревьев его силуэт…

* * *

– Псоглавцы! Не ерунда ли?

– Для них не ерунда, – ответила ей Виолетта. Они столкнулись в теневом обеденном зале. Точнее, Севилла столкнула их там, позвав на поздний ужин. Юная Ди Гран собиралась гордо молчать весь вечер, но сгустившаяся ночная тьма придала ей запас сил и эмоций, поэтому она не сдержала любопытства, когда Констанция заговорила с ней об убийстве Исидоры, двух девочек и инциденте с голыми братьями в лесу.

– Что это за культурный феномен такой?

– В старой книге «Дети магнолии» описана история, которая называется «Люди с волчьими головами». Ваш отец перекроил её, конечно же, превратив в подобие диснеевского мультика, и обозвал «Волк и солёное озеро», кажется. Помнишь такую?

– В общих чертах припоминаю, но смутно. О чём там? Расскажи мне.

– Хм-м, а ты тогда отменишь субботнюю вечеринку? – попыталась торговаться Виолетта и подняла на Констанцию удивительно красноречивый и насыщенный жизненной силой взгляд. Тьма по-прежнему благотворно влияла на самочувствие и поведение девушки.

– Нет. Не отменю, – категорично отозвалась Конни. – Даже и не подумаю, Ви.

– Ты несносна, – фыркнула бледная девчонка.

– Я? По-моему, всё наоборот.

– Это что, какой-то конфликт? – изумилась Севилла, появляясь в комнате, и с неподдельным интересом взглянула сначала на племянницу, а затем и на Конни. – Как интригует. Давно я не слышала ругани и выяснения отношений в этих стенах. По-своему, это даже приятно. О чём спор?

– Констанция тревожит мой покой!

– И правильно делает, милая, – с нажимом произнесла госпожа Сапфир и криво усмехнулась. – К тому же она равноправная хозяйка дома и может делать здесь всё, что пожелает. Тебе надо начинать привыкать к этому факту.

– Виолетта, я не собираюсь превращать замок в развлекательный комплекс и устраивать здесь балы и праздники каждую неделю, – поспешила вклиниться Конни. – И вовсе я не светская львица какая-нибудь, но сейчас мне нужен этот вечер, понимаешь? Поставь меня на своё место и задайся вопросом – приятно ли мне будет все следующие месяцы раскатывать по гостям и знакомиться с каждым престарелым буржуа, желающим выразить своё почтение новым Ди Гранам?

– М-м, нет…мне, определённо, это не по душе, – вынуждена была признать Виолетта, но тут же добавила язвительно: – Вот только не думай, Констанция, что за один вечер сможешь со всем управиться! Это было бы слишком наивно с твоей стороны. Кинешь дворовой псине кость лишь однажды, и она будет ходить за тобой по пятам всё время!

– Чего?

– А того! Все эти снобы Тенебрисы и Моро мигом распустят по острову слухи, будто бы вы стали лучшими друзьями, а потом повадятся бывать здесь при любом удобном случае. Чудесная перспективка, ничего не скажешь!

На пару мгновений обе девушки замолчали, не зная, что говорить дальше, а Севилла вдруг с умилением улыбнулась и мечтательно вздохнула. Виолетта и Конни перевели свои взгляды на неё. Дама широко улыбалась, а васильковые глаза её сверкали азартными огоньками.

– Ха, простите меня, девочки! – весело отозвалась она, поймав обоюдное недоумение двух наследниц. – Просто Виолетта так редко говорит что-то со страстью и увлечённостью, что для меня это всегда превращается в увлекательное шоу! Представьте, если бы скульптуры в музее Мадам Тюссо вдруг ожили!

– Очень мило, тётушка, – саркастично выпалила Ви и недовольно поморщила свой бледный маленький носик, но это зрелище порадовало госпожу Сапфир ещё сильней, и она широко растянула свою обворожительную улыбку, демонстрируя ровные ряды жемчужных зубов. Затем положила изящную загорелую ручку племяннице на макушку и нежно потрепала за волосы.

– Будь терпимее, дорогая, – попросила она и весело подмигнула Виолетте. Затем пришла Руфь, катя перед собой серебристую тележку с тёмной бутылкой ежевичного вина и несколькими блюдами. Поздний ужин должен был быть лёгким, поэтому вскоре на столе оказалась тарелка с сырной нарезкой и оливками, овощные салаты в красивых узорчатых пиалах и старинная фарфоровая соусница, наполненная ароматной смесью из оливкового масла, средиземноморских пряностей и бальзамики. В присутствии еды страсти немного улеглись, и Виолетта, кажется, перестала обижаться на Конни.

– Как я понимаю, Берта мы до завтра не увидим? – заметила она и оглянулась в сторону Констанции загадочно.

– Виолетта, – нравоучительным тоном заговорила мадам Сапфир, – Адальберт волен проводить своё личное время так, как пожелает. В том числе и вне стен замка. Сегодня он, к примеру, пожелал остаться в городе.

– Так я и подумала, – кивнула девушка и взглянула на тётю невинным взором, словно вовсе и не намекала на то, о чём все догадывались. Трудно было не догадаться. Нечто неуловимое витало в воздухе между Бертом и Розой с самой первой минуты, как их увидели вместе. И хотя Севилла и её племянница не знали Маршана так же хорошо, как Конни, даже они это почувствовали. Или, быть может, они слишком хорошо знали именно Розу?..

– Расскажите мне о ней, – попросила Конни. – Стоит ли мне переживать за брата?

– Хочешь знать, не маньячка ли она? – усмехнулась Виолетта. – Кроме того, что всё своё детство она провела в Калимонтеме, у Розы нет видимых недостатков. Она умна, обаятельна и весьма хороша собой. Быть может, она разобьёт ему сердце в итоге, но не более…

– Ви! – вспыхнула Севилла.

– Но не более? – переспросила Конни и негромко рассмеялась. Жестом она дала понять госпоже Сапфир, что ничего ужасного не произошло, а Виолетта не сказала чего-то недопустимого.

В электрическом свете настенных ламп лицо Ви казалось не таким уже и бледным. Эта перемена вкупе с более оживлённым поведением делали девушку чуть менее похожей на фарфоровую фигурку, чем обычно. Черные волосы её были аккуратно собраны в пучок на затылке, а одежда казалась старомодной, с намёком на викторианский стиль, словно бы племянница покойного Августа всеми силами старалась поддерживать свой загадочный имидж если не вампирской принцессы, то привидения, застрявшего между миром живых и мёртвых. Имидж этот был тщательно проработан и поддерживался постоянно, то ли чтобы позлить Севиллу Сапфир, то ли с целью отпугнуть всем своим видом посторонних людей, нарушающих укромный замкнутый мирок девушки своим навязчивым присутствием.