Падение оказалось удачным и по другой причине, думала онапятнадцать минут спустя, лёжа на кровати, всё ещё полностью одетая, но ужеотрыдавшись. К тому моменту она лишь изредка всхлипывала и шумно, с клокотаниемв горле, набирала воздух в лёгкие. Падение (и страх, ему предшествующий)прочистило ей мозги. Она могла бы охотиться за шкатулкой ещё два часа… дольше,если бы хватило сил. Назад на чердак, назад в спальню для гостей, назад вподвал. «Назад в будущее», — наверняка добавил бы Скотт, который всегда пускалшпильку в самый неподходящий момент. Или, как потом выяснялось, в самый что нина есть подходящий.

В любом случае она могла искать шкатулку до зари, и поискиэти принесли бы ей разве что кучу мышиного дерьма. Теперь Лизи не сомневалась:или шкатулка стоит в столь очевидном месте, что она проходила мимо неёполдюжины раз, или в доме её нет. К примеру, шкатулку могла украсть одна изуборщиц, которых у Лэндонов за долгие годы сменилось немало, или кто-то израбочих, который увидел шкатулку и решил, что она понравится его жене, тогдакак миссас (забавно, как прочно это слово засело в голове) мистера Лэндонаникогда её не хватится.

Рано, рано, поутру, маленькая Лизи, подал голос Скотт,который пребывал в её голове. Подумай об этом завтра, завтра будет другой день.

— Да. — Лизи села, внезапно осознав, что она — потная,вонючая женщина в мокрой от пота, грязной одежде. Как могла быстро скинула ссебя всё, оставила ворох белья на полу, у изножья кровати, направилась в душ.При падении в подвале она поцарапала ладони, от шампуня их начало щипать, ноболь она проигнорировала, дважды намылила волосы, позволив пене сбегать полицу. Потом, простояв под горячей струёй пять минут, решительно перевеларукоятку крана в самый конец синего сектора, выдержала какие-то мгновения подледяной водой и выскочила из-под струи, жадно хватая ртом воздух. Вытерлась однимиз больших полотенец, а когда бросила его в корзину для грязного, поняла, чтовновь стала прежней Лизи, здравомыслящей и готовой закончить этот день.

Легла в постель, а перед тем как провалиться в темноту,напоследок подумала о помощнике шерифа Боукмене, который нёс вахту на шоссе усъезда к её дому. Мысль эта согрела Лизи, особенно после приступа страха,испытанного в подвале, и спала она крепко, без сновидений, пока её не разбудилипронзительные телефонные звонки.

Звонила Кантата, из Бостона. Понятное дело, ей позвонилаДарла. Когда возникали какие-то проблемы, Дарла всегда звонила Кантате, обычнораньше, чем позже. Кантата хотела знать, нужно ли ей приехать. Лизи завериласестру, что той нет абсолютно никакой необходимости уезжать из Бостона раньшенамеченного, как бы трагически ни звучал голос Дарлы. Аманда устроена, и впринципе Канти здесь делать нечего.

— Ты можешь заглянуть к ней, но если не будет серьёзныхизменений к лучшему, а доктор Олбернесс заверил нас, что так рано на нихрассчитывать нечего, она не будет знать, что ты сидишь рядом.

— Господи, — выдохнула Канти. — Лиза, это ужасно.

— Да. Но она находится среди людей, которые понимают еёсостояние… или понимают, что требуется людям в таком состоянии. Мы с Дарлойбудем держать тебя в кур…

Лизи ходила по спальне, разговаривала с сестрой по трубкебеспроводного телефона. Теперь остановилась, уставившись на блокнот, которыйнаполовину выскользнул из заднего правого кармана сброшенных на пол синихджинсов. Это был «Маленький блокнот с вычислениями» Аманды, только теперь Лизипочувствовала, что её притягивает к нему.

— Лиза? — Канти была единственной, кто называл её такпостоянно, отчего она чувствовала себя женщиной, которая показывает победителямпризы в той или иной телевикторине: «Лиза, покажите Хэнку и Марте, что онивыиграли» — Лиза, ты меня слышишь?

— Да, милая. — Глаза не могли оторваться от блокнота.Маленькие кольца сверкали на солнце, маленькие металлические спиральки. — Ясказала, что мы с Дарлой будем держать тебя в курсе. — Блокнот изогнулся,приняв форму ягодицы, прижимаясь к которой провёл так много часов, Лизипродолжала смотреть на него, а голос Канти таял и таял. Лизи услышала, каксказала Канти, что та сделала бы то же самое, если бы оказалась на их месте.Она наклонилась и полностью вытащила блокнот из кармана джинсов. ПообещалаКантате, что позвонит вечером, сказала Кантате, что любит её, попрощалась сКантатой и не глядя бросила на кровать трубку беспроводного телефона. Потомучто не могла отвести глаз от потрёпанного блокнотика, который стоил каких-тосемьдесят пять центов в любом магазине канцелярских товаров. Но почему этотблокнот буквально зачаровал её? Потому что уже утро и она отдохнула? Оначистенькая и отдохнувшая? В ярком солнечном свете, вливающемся в окна, еёнатужные поиски кедровой шкатулки вчера вечером казались несусветной глупостью,поведенческим воплощением тревог минувшего дня, но этот блокнот глупостью неказался, нет, нет, отнюдь.

И тут же, чтобы внести свою лепту в царящий в голове сумбур,раздался голос Скотта, более чётко, чем когда-либо прежде. Господи, до чего жечётким был этот голос! И сильным.

Я оставил тебе записку, любимая. Я оставил тебе бул.

Она подумала о Скотте под конфетным деревом, о Скотте в томстранном октябрьском снегу, рассказывающем ей, что иной раз Пол дразнил еготрудным булом… но никогда слишком трудным. Она не думала об этом долгие годы.Отталкивала эти мысли вместе со многим другим, о чём думать не хотела,отправляла за свой пурпурный занавес. Но что в этом было плохого?

— Он всегда хорошо ко мне относился. — В глазах Скоттастояли слёзы, но в голосе их не слышалось. Голос звучал чётко и уверенно. Каквсегда, если у него было что рассказать, он хотел, чтобы его слушали. — Когда ябыл маленьким, он всегда ко мне хорошо относился, и я отвечал ему тем же. Мыдержались вместе. Должны были. Я его любил, Лизи. Я так его любил.

Теперь она уже пролистывала страницы с числами (у беднойАманды цифры налезали друг на друга). А дальше шли пустые страницы. Но Лизипродолжала их пролистывать, всё быстрее и быстрее, в полной уверенности, чтообязательно должна что-то найти, и наконец добралась до странички чуть ли не всамом конце, с единственным написанным печатными буквами словом: ХОЛЛИКОС.

Почему слово это ей так знакомо? Сначала Лизи не могла этогопонять, потом сообразила. «Какой я получу приз?» — спросила она существо вночной рубашке Аманды, существо, отвернувшееся от неё. «Напиток», — ответилооно. «Коку», «Ар-си»?» — спросила она, и существо сказало…

— Оно сказало… она или он сказал… «Помолчи, мы хотимполюбоваться холлихоксом».

Да, так или почти так. Для неё это слово ничего не значило иодновременно что-то значило. Ещё мгновение-другое она смотрела на него, потомдолистала блокнот до конца. Все страницы были пустыми. Она уже собраласьотбросить блокнот, когда увидела призрачные, нечёткие слова под последнейстраницей. Перевернула её и нашла надпись на внутренней стороне задней обложкиблокнота: 4-я СТАНЦИЯ: ПОСМОТРИ ПОД КРОВАТЬЮ.