С цветами можно сделать почти все, что угодно. Есть компании, которые кроме красок в баллончиках и блесток выпускают духи, чтобы вернуть розам утраченный аромат. Можно приобрести искусственные лепестки или жемчужины и наклеить их на живые цветы. Можно даже приклеить цветок на слабом стебле на крепкий поддельный. В штате Юта есть компания под названием «Говорящие розы», которая изобрела способ делать тиснение на лепестках роз. Они оставляют на внешних лепестках красных роз оттиски из сусального золота. Компания предлагает к печати деловые послания вроде «спасибо за прекрасную посещаемость», «самому лучшему в мире боссу» и «мы ценим ваш труд». Также у них можно заказать надпись на розе «прости меня» или – в зависимости от степени нанесенной обиды – «мне действительно очень жаль». Наконец, у них можно приобрести розу с надписью «выйдешь за меня?» и даже запечатлеть на лепестках небольшие черно-белые фото, ваше и вашей избранницы. Существует множество способов искусственно улучшить цветы, и эта мода не собирается сходить на нет.

«Свое дело я открыл в 1988 году, – рассказал Петер. – У меня было небольшое помещение и два цвета: розовый и синий. Я покупал цветы на аукционе, приносил их и сам красил. Тогда этим занимались все кому не лень, но поговаривали, что через годик-другой крашеные цветы выйдут из моды. Я, наоборот, считал, что такие цветы останутся. И вот мы не только продолжаем работать, но постоянно расширяемся. Я подумываю, не открыть ли мне филиал в Майами. Стоит, как вы считаете?»

Майами. Из Алсмера этот город казался таким далеким, таким незначительным. Что такое для голландцев три-четыре миллиарда цветов? И как их можно заполучить, когда они прилетают из тысячи хозяйств, исчезают на складах нескольких сотен импортеров или составителей букетов, а затем перемещаются по сотням оптовиков и десяткам тысяч розничных магазинов? Когда я только приехала, идея централизованного цветочного аукциона показалась мне странной. Однако теперь, глядя с точки зрения покупателя, я была вынуждена признать ее весьма разумной – еще одним рациональным и эффективным голландским изобретением. По сравнению с торгами на Алсмерском аукционе поиск в Майами нужного цветка казался непосильной задачей.

Тем не менее в Майами вполне может отыскаться место для производства крашеных цветов. Я припомнила Саут-Бич, где наконец нашла те самые розовые отели и неоновые вывески, о которых мечтала. Там бы раскупили синие розы. Особенно облитые блестками. С некоторым сожалением я подумала об огромном, неосвоенном американском рынке цветов с отпечатками корпоративных логотипов, разрисованных в цвета колледжей и даже окрашенных, чтобы, как туфли, подходить под цвет выпускных платьев. Можно относиться к крашеным цветам как к модной новинке, но, кажется, Петер был прав – они с нами надолго.

«Думаю, в Майами вы станете весьма популярны», – сказала я, кинув прощальный взгляд на покрасочный цех. Я знала, что когда-нибудь снова увижу эти цветы где-то еще. Я попрощалась с Петером и прошла через пустую парковку, чтобы вернуться на автобусе в Амстердам. Из моей сумки торчал хорошо упакованный букет бледно-персиковых и кремовых роз прямо с аукциона: этим утром его вручила мне Наташа. Весь день они провели без воды, но мне даже в голову не пришло побеспокоиться. Конечно, они выживут. Если бы я, улетая, оставила их в отеле, они бы по-прежнему были свежими, даже когда мой самолет приземлился бы в Калифорнии.

Я добралась до остановки, когда подъехал автобус. День шел к концу, и в очереди на посадку стояло всего несколько человек, работающих на аукционе. Я упала в кресло и положила букет на колени. Пока автобус ехал обратно в город, я задумалась, глядя на цветы. Сегодня тысячи роз вроде этих покинули аукцион и отправились в Японию, Россию, Германию и Англию, чтобы окончить там свой долгий путь. Скоро они отправятся с кем-нибудь домой. Пришло время возвращаться домой и мне.

Тереза Сабанкая – хозяйка цветочного магазина мечты, если у вас, конечно, есть такая мечта. Это небольшой зеленый ларек рядом с «Bookshop Santa Cruz»[72] на побережье Калифорнии. В ведрах, окружающих прилавок, колышутся и танцуют интересные, необычные, старомодные и ароматные цветы, которых не встретишь у обычного флориста. Ассортимент Терезы зависит от времени года: летом тут можно найти мак и дельфиниум, а зимой царят вереск и усыпанный ягодами остролист. Если кто-нибудь настолько занят, что не заметил пришедшей весны, то в начале марта он все равно замрет перед ее магазином, чтобы насладиться видами: из него будут во все стороны выглядывать ветки цветущей вишни. Даже если он ничего не купит, а Тереза с радостью продаст и один цветок, вид ее небольшого магазина сможет приподнять груз с усталых плеч. Человек, который сомневается, что цветы могут улучшать настроение, никогда не видел, как люди проходят мимо ее ларька.

Когда я жила в паре кварталов от этого магазинчика под названием «Цветочная компания Бонни Дун», то заглядывала туда по утрам каждую субботу, прихватив в книжном кофе и газету. Там можно было найти странные коробочки с семенами из сада самой Терезы, нежный душистый горошек из Уотсонвилла и всего лишь в несколько коротких, но прекрасных майских недель – пурпурную, розовую и белую сирень. Там же можно было приобрести герань в горшке или тройку луковиц нарцисса в стеклянной плошке. На День матери Тереза собирала старомодные маленькие букетики, содержащие послания на языке цветов Викторианской эпохи: кентерберийский колокольчик символизировал благодарность, листья герани – уют, рута – милосердие.

Тогда я не понимала, насколько необычен этот магазинчик. Я еще ничего не знала об огромных цветочных хозяйствах вроде «Солнечной долины» или о далеком эквадорском «Nevado Ecuador». Мне сложно было представить цветочный аукцион типа Алсмерского или грузовой самолет, набитый цветами, на взлетно-посадочной полосе в Майами. «Цветочная компания Бонни Дун» вполне соответствовала моим представлениям об этом бизнесе: что-то выращиваешь в своем саду, что-то покупаешь у фермера рядом, потом выставляешь в ведра и продаешь соседям. Может быть, именно поэтому даже после переезда я все еще захожу в ее магазин. Спустя столько лет в этом все еще есть смысл.

Как-то раз, в одно прохладное утро где-то между Рождеством и Новым годом, я присела на скамейку около ларька Терезы, и в перерыве между покупателями мы разговорились о ее магазине. У нее была широкая, дружеская улыбка, мягкий техасский акцент, из-под шляпы выбивались темно-каштановые кудряшки. Ей удивительно подходило прозвище Цветочница, и именно на него она часто откликалась. «Все началось с моего сада, – начала рассказывать она, облокотившись на дверь своего ларька, в котором хватало места только для одного человека и нескольких вазочек и инструментов. – Мне нравилось смотреть, как растения развиваются и плодоносят. У нас четыре с половиной гектара в Бонни Дун на побережье, поэтому я просто стала разбивать один сад за другим. Посадила пару сотен английских роз просто для красоты, потому что не представляла, что с ними еще делать. Потом у друга была свадьба и я сделала к ней цветочные украшения – с этого все началось. Довольно скоро я купила это местечко. Поначалу я просто хотела куда-то деть растущие у меня цветы. Теперь я настолько занята в магазине, что, бывает, прихожу домой и думаю: а как там сад?».