– Это не моя идея, Маат! – криво усмехнулся барон. – Иггер решил, что его детям нужны тело– хранители. Лучших воспитываешь ты. Так что переубедить его было невозможно…

– У меня нет готовых Одержимых! – прошипел старик.

– А ему плевать. Он сказал, что те, кто более-менее ничего, должны отправиться во дворец. А ты доведешь их до ума сам. Там. Ты рад?

От возмущения старик даже не нашелся с ответом. Пару минут Ревзай откровенно наслаждался растерянностью старика.

– Что, не ожидал? Я – тоже…

– А если я дам пяток неплохих ребят?

– Думаю, это тебе не поможет. Я слишком аргументированно доказал, что они не готовы… Придется ехать все равно… Кстати, а что за трупы тащат к кладбищу?

– Долгая история, Ревзай! – поморщился старик. – Время у тебя есть?

– Да. Пока двор займет Гостевой домик, пройдет еще как минимум пара часов. Потом его величество наверняка соизволит пообедать, потом – послеобеденный сон… Думаю, что показ Посвященных начнется уже в сумерках. Так что давай рассказывай…

– Начну издалека. И с вопроса: о чем у тебя больше всего болит голова?

Кайпин испытующе посмотрел на старика и осторожно спросил:

– Ты что-то знаешь об убийцах принца?

– Я там был… И даже узнал его голос… – Маат помрачнел, вздохнул и прямо посмотрел в глаза стоящего перед ним Скорпиона. – Только подумал, что мне кажется: Эскор ведь должен был двигаться вместе с армией к Милхину! Поэтому из комнаты я вышел слишком поздно. И то только потому, что услышал звуки схватки: мне захотелось поглядеть, не найдется ли среди тех, кто обнажил мечи, какой-нибудь достойный обучения паренек. Твои люди уже оказались порубленными. Поглядев на то, как они лежат, я бросился в сторону конюшни – и тоже опоздал. И принц, и сопровождавший его мужчина оказались мертвы. А в тех, кто их убил, я умудрился ошибиться! Можешь себе представить – почти всех твоих людей убила женщина! Правда, я это понял только сейчас…

– А спутник у нее – высокий, здоровый парень, вооруженный двумя мечами… – начал было Ревзай, но его бесцеремонно прервали.

– Да, я предложил убежище похитителям сына Иггера! Пойми, бесславная гибель такого таланта на плахе ничего тебе не даст. Кроме морального удовлетворения. А вот заставить его служить тому, чьего сына он убил – гораздо практичнее! Он очень хорош! Почти как мои Одержимые…

– Они – лучше… – ехидно ухмыльнулся Ревзай. – Его женщина, – я почти в этом уверен, – та же самая особа, которая на аудиенции у Митриха порубила семерых твоих воспитанников!

Старик схватился за голову. Глядя на выражение лица обычно бесстрастного настоятеля, барон подивился тому, какие идеи могли приходить в голову этому внешне невзрачному старикашке: взять на службу убийцу принца надо было додуматься!

– Что-то не так? – устав ждать конца затянувшейся паузы, раздраженно спросил барон.

– Те трупы за калиткой – ее рук дело. Мой просчет. Один из монахов Первого Посвящения не смог смирить похоть. И пробрался к ней в келью до того, как мойенгу отключило ей мозги. В общем, она ушла…

– Как «ушла»? – ошарашенно уставился на старика барон.

– Убила всех, кто пытался ее остановить, и перескочила через забор… – злобно рявкнул Маат. – Не будь ее мужик таким тяжелым, уволокла бы и его…

– В смысле?

– Его бессознательное тело нашли у забора. Ей просто не хватило сил… И времени…

– М-да. Странно. Ну, хоть он в наших руках – и то ладно… И как он тебе?

– Я же сказал – талант! Шестой аламаст на первой же тренировке… Я, в общем-то, только им и занимаюсь. С телом там все в порядке. Надо ломать дух…

– Не может быть! – барон представил себе возможности среднего Одержимого и на всякий случай переспросил: – Точно шестой?

– Точнее некуда! Причем делал их так, как будто это – разминка. Меня сейчас беспокоит другое: я послал за девчонкой несколько монахов. Видимо, они уже не вернутся?

– Скорее всего, да.

– Надо было сообразить, что ее мечи – не парадное украшение! – взбешенный настоятель не находил себе места. – Такого ученика упустил!!! Никогда себе не прощу!

– Ладно, найдем… Я дам приказ, чтобы ее брали живой… – попробовал успокоить его барон. – Если, конечно, она дастся…

– И кто ее, по-твоему, сможет остановить? Или ты отправишь Одержимых в патрули? Ладно, я подумаю… Может, попадется на живца? На своего мужика?

– Я хочу на него посмотреть… – оценив мысль собеседника, хмыкнул Ревзай. – Кстати, ты оставишь его тут или возьмешь с собой в столицу?

– Конечно, возьму! Я от такого ученика ни на шаг! Наконец я нашел того, кто способен стать моим преемником!

– Ты захотел на покой? – усмехнулся барон.

– Нет пока. Но ведь я не вечен… И мне уже не двадцать пять… Пора уже подумать и о вечном…

– Ладно, веди к нему – глянем, что он за птица… И не вздумай показывать его Иггеру, пока я не разрешу, договорились?

– Что я, не понимаю, что ли? – скривился, словно от боли, старик. – Неверное слово, и монастырь быстро лишится своего будущего настоятеля! Иггер слишком импульсивен и горяч… Надо его подготовить…

Строчки перед глазами все расплывались и расплывались, упорно не желая обретать четкость и смысл. Иор, в очередной раз пробежав написанный ранее абзац, вдруг понял, что не улавливает смысла ни всего предложения, ни каждого отдельного слова. Попробовав начать сначала, он поднес лабораторный журнал поближе к глазам и вдруг понял, что плачет: крупное влажное пятно возникло прямо посередине страницы, размазав и без того не идеальные строки. Отбросив журнал в сторону, профессор всхлипнул, вытер рукавом глаза и подошел к прикрытому прозрачной пленкой окну палатки: работать в таком состоянии он все равно не мог. И заставлять себя было бесполезно.

«Бабы – дуры! – голос одного из сопровождавших его с утра офицеров так и продолжал звучать в его голове. – Особенно эти, которые с дипломами! Это же надо было такое учудить? Резать вены поперек! Ха-ха! Как будто она не слышала, что кровь имеет свойство сворачиваться! Теперь за ней будут следить еще внимательнее! А работать она будет так же, как и раньше… И вообще, что за идиотизм лишать жизни себя самого? Убей врага! И тогда твоя смерть будет достойной! Сразу видно, что Устава не читали, придурки. Кстати, ты ее пробовал? И как? Бревно? Я так и думал…»

«Доктор Инци нашла в себе мужество хотя бы попытаться что-то изменить… – мрачно думал профессор. – Да, неловко, безрезультатно, но она попыталась! А ты? Что ты сделал для того, чтобы этот кошмар закончился? Именно из-за твоего бездействия Лита живет в самом жутком кошмаре, который можно себе представить! Именно из-за того, что ты такой размазня, твои дети дохнут с голоду в бараке вместе с десятками таких же безвольных заложников! Что сидишь? Сделай хоть что-нибудь!»