– А что, нельзя там… на земле… с избами? Ну, пьют кровь, ну и пусть пьют, мне-то что? Как на духу, Дьявол, мне от этого уже ни холодно, ни жарко. Единственное, о чем болит… – она хотела сказать «душа», но запнулась. – … голова, так это об избах и о земле, как сохранить это все.

– Маня, эка тебя куда понесло! Было бы твое! – опешил Дьявол. – Документ покажи! Может, вампиры не смогут войти в ту землю, но что мешает им продать это все людям, которые придут и скажут – теперь это наше, иди-ка ты, откуда пришла! И закончилась твоя сладкая жизнь, – похоронно произнес он. – Осталась в прошлом. Я долго думал… Посмотри, вот полмира, которые принадлежат Благодетельнице, а за ним еще полмира, которые тоже кому-то принадлежат. Избавлюсь ли я когда-нибудь от этой язвы? – Дьявол тяжело вздохнул. – На Крыше Мира истаиваю от своего проклятия…

Он поманил ее за собой, откуда они спустились вниз. А когда подошла, встал сзади и поставил кругляшки из своих пальцев к ее глазам. Кругляшки из пальцев Дьявола оказались лучше любого бинокля. Да что там бинокля – она случайно поймала в обозрение звезду, которая стала как солнце, только еще больше, и глазам не больно.

А она-то смеялась над ним…

– Смотри! – сказал Дьявол, направляя окуляры из пальцев за первую вершину.

Видела она только край своей земли, мешала гора, но…

О, Боже, небо было закрыто тучами и охвачено огнем. Зарево тянулось от края до края. Земля горела, над нею поднимался черный дым, копоть, сверкало и полыхало, будто гроза, только молнии были другими.

Ужас вошел в оледеневшее сердце и разум сковав кости ужасом.

– Вампиры. Твой Мучитель и Благодетельная Царствующая Особа. Я надеялся, кинутся по нашим следам в горы, и тут, среди тающих снегов мы укроемся где-нибудь. Но нет… – Дьявол повысил голос. – А как ты думала, будут терпеть некую Маньку, которая отхватила кусок государства, не заплатив ни копейки? Да еще и Благодетельницу разорить решилась!

– Но ты же… Сам же… – Манька оперлась на скалу, чтобы удержаться на ногах. Лицо стало каменным, мышцы отнялись, коленки ослабли и подогнулись.

– Я – Дьявол, мне положено сделать беленькое черненьким, а черненькое беленьким… – с издевкой напомнил он. – В общем так, Маня, мы посовещались и решили, или мы все, или ты одна… Если Его Величество перестанет быть человеком, смысла воевать со мной и моими мудрыми исполнителями у вампиров не будет. Так они оставят в покое и землю, и избы, и Борзеевича… Там водяной, там лесной, там все, кем я дорожу, а теперь все они под угрозой исчезновения… Вампир не станет рассуждать, кому и с кем намылить шею: кто не с ним – тот против него. А когда против никого не будет, вроде как и прибить-то некого. Пока избы у тебя – они будут их домогаться, не будет тебя – забудут в тот же миг. Маня, верни им долг раньше, чем оберут нас до нитки!

– Как? И Борзеевич? – выдохнула она с отчаянием. Проглотила ком и подошла к краю пропасти – глянула вниз. И отпрянула. Дна было не видно. Где-то там, на половине высоты девятой вершины, плыли облака. Перистые, кучевые остались ниже. Она взглянула на Дьявола с замиранием сердца. Ну, конечно же, вот сейчас он ей скажет: «Нет, все не так! Ты неправильно поняла…»

– Маня, прыгай! – настойчиво попросил Дьявол, кутаясь в плащ, уступив место на уступе. – Но я посоветовал бы более изысканный способ. Например, проткнуть сердце Дьявольской стрелой! Мы все же с Борзеевичем рассчитывали, что когда-нибудь, когда все уляжется, достать твой замороженный трупик и предать земле. Чего ему тут сделается? А там… – Дьявол ступил на край пропасти и тоже посмотрел вниз, – от тебя, пожалуй, уже и не останется ничего…

Манька знала, что Дьявол всегда был бессовестным циником.

Но не до такой же степени!

Она сверлила его взглядом, искренне пожалев, что ни разу не поранилась стрелой. Стрелы у Дьявола были не простые – могли убить, а могли, как его кинжал, достать врага там, где враг был неуязвим. Смерть или не смерть предлагал он ей? Да, а какую совесть надо иметь, чтобы заточить человека на сто тысяч лет в каменный саркофаг только за то, что соблазнился мольбами и потер лампу?! Он миллионы, миллиарды, триллионы человеческих сознаний хладнокровно отправлял в Бездну каждый день, каждую минуту, как будто чиркал спичками по коробку, собирая огонь, который исторгался в виде некоторого количества энергии, из которой лепил атомы.

Вот дураки-то! Встали и пошли… Даже не обиделись… А она бы не простила… Правильно, наверное, тяжело тысячелетия с обидою лежать. За год не такое простишь, а там – вечность…

Значит, убить себя – это и была та самая правильная мысль, из-за которой она пустилась в столь далекое путешествие? Надо же, какая горькая ирония судьбы.

– Опять?!

– Что значит – опять? – испытующе строго взглянул на нее Дьявол. – Тогда ты… умерла, но не полностью, а сейчас… Оборотни же умирали!

Правильно, Манька прищурилась, никто ей не предлагает поверить в себя… Жалко, что стрелы остались в гроте, а то поранила бы себя прямо сейчас, чтобы проверить… Стоило лезть в горы, истязая себя железом, чтобы убиться на глазах у целого мира!

– Никто, Маня, смерть твою здесь не увидит, – убил ее Дьявол безжалостным откровением. – Просто посмотри на мир! Видишь, какой он огромный, а тебе в нем места не нашлось.… Везде тебя вампиры достают, даже на Крыше Мира! Как в голову пришло молится на вампира, когда он, – рассерженный Дьявол ткнул пальцем в сторону земли, – уничтожает в это время все, что я дал тебе? Тьфу на тебя, тьфу! Это, Маня, была последняя капля… И Борзеевич со мной согласился, – он стал мягче. – А железо сносить надо было, потому что оно и в Ад за тобою попрется. Ты была свидетелем: если от Ада не бежать, через него переступить можно, а с железом – как переступишь? Обо что там его сносишь? По Аду можно только голой. Я, можно сказать, раскрыл тебе секрет дороги в Сад-Утопию… Вот, три человека – а как они туда попали? А разве они отличались от тебя? И самоубийцы попадали бы в жизнь вечную, если бы знали, как обратить свою смерть против врага. Не я вешаю человеку ярлык «проклятый» – вампиры! Просто они знают, что человек никогда не пойдет на самоубийство, если кто-то не отрезал его от себя самого. У незащемленного человека в мыслях такое не поместится… Ладно, уговорила, – согласился он совершенно спокойно, как будто вопрос был решенный, – завтра утром умрешь, а пока поищи ключ, а то скоро стемнеет.

– Какой ключ? – сердито буркнула Манька, подозревая, что над ней опять поиздевались, наказав как паршивую овцу. Шмыгнула носом, с болью высматривая вдали землю, которую из-за нее убивали. Издевались над ней или нет, а земля горела и избы, возможно, уже раскатали на бревна. Реветь она себе не позволила: от нее ждали мужественный поступок – но сопли забили нос.

И как Дьявол мог ломать комедию в то время, когда мудрый и щедрый ее мирок уходил в небытие?

– Откуда здесь ключи? – буркнула она.

Дьявол стоял со снисходительной ухмылкой, опираясь на красную трость. Ту саму, которая была при нем, когда они встретились. Ну нисколько не изменился с тех пор!