– Он имеет некоторую особенность: вроде и нет его, но светиться призрачным светом, а если в руку возьмешь, то поймешь, что стал обычным. Это такая фенька с загибулинами, которая все замки открывает, даже несуществующие, – примирительно объяснил он. – По ряду причин, не могу держать его на виду у всех в доступном месте. Благодетельные вампиры от него не балдеют. Им и так любой замок нипочем, но они вежливые: проникают внутрь лишь в присутствии хозяина – и уничтожают такие ключи, чтобы, не дай Бог, кто в их пенаты без приглашения не ввалился, когда они народу ямы роют. Приходиться держать здесь. Ключ этот одноразовый: один раз открыл – и снова лезь в гору, – Дьявол добродушно похлопал ее по плечу. – Я подумал, вдруг он и тебе на что-то сгодится.

– Ладно, – согласилась Манька, заинтересовавшись ключом. Может, именно ключ поможет ей спастись. Неспроста, наверное, предложение убиться поступило в таком месте, где лежал ценный артефакт. Если завтра Дьявол не передумает насчет умирания – бери табурет и вешайся. Ада она не боялась, но из Ада можно было и не вернуться. В тайне все же надеялась – передумает, а иначе, зачем просить нечто, что не пригодится? Если не здесь, то там. Крест крестов и золотая монета еще как пригодились, без них бы живой с того света не выбралась.

На всякий случай она пошмыгала соплями еще. Если умирать, может, отложит смерть на немного, чтобы неугасимое поленье дерево вокруг дворца Помазанницы посадить. Глядишь, поджарятся вампиры…

Опять же, на кой черт тыкать себя стрелами, если день другой – и все они обернутся в уголек там, внизу, под горой, в огненной реке?

От ее прищуренного взгляда Дьявол не убился. Он хмыкнул и ушел, уверенный, что она справиться без него.

Манька приценилась к площади, которую ей предстояло обыскать. Не удержалась, сунула руку за пазуху и вынула щепку от стрелы, ткнула в руку, проверяя действие неугасимого дерева на себе. Капелька крови выступила, но боли не было. И едва успела спрятать щепку за спину. Дьявол обернулся и, перед тем как спустится к гроту, крикнул:

– Ключ на Вершине Мира! – и пробубнил что-то еще, но Манька уже не услышала.

Она осмотрелась, решив, что Вершина Мира еще выше. Иногда Дьявол говорил буквально, а выглядело так, будто шутит, а иногда наоборот, вроде шутит, а на самом деле…

Когда они достигли вершины, Дьявол отнес их чуть ниже. Манька вскарабкалась выше. Здесь была еще одна площадка. В центе стояла скала, но такая ровная и гладкая, что можно было подумать, будто принесли издалека. Стены ее казались отполированными и как будто смазанные маслом, жирные на ощупь. И уходила отвесно вверх метров на двести, увенчав Вершину Мира высоким шпилем. Человеческие кости, в основном, беспорядочно валялись здесь, ниже костей она не заметила.

Если сказал: «Вершина Мира» – это наверняка она и есть.

Но если ключ на самой вершине, разве его достанешь?!

Манька чуть не заплакала от досады. Знала ведь, что Дьявол всегда такой!

«Нехорошо как-то, надо бы похоронить», – подумала о костях, наступив на скелет и услышав под ногами хруст. Только хоронить здесь было негде – кругом гранит и какой-то неопознанный минерал, который был, наверное, тверже гранита, и он был только здесь, наверное, чтобы Вершина Мира не выветрилась со временем.

Вряд ли она могла бы расковырять этот прочный камень, но почистить площадку не мешало, все-таки туристическая достопримечательность.

Обошла кругом, ногой сгружая кости в кучу, толкая их к краю и сбрасывая вниз. В одном месте обрыв был прямо у скалы, пинать черепа и скелеты далеко не пришлось.

Сами кости были не совсем обычные, будто стеклянные. Подняла один из черепов, изучая. И как-то сразу раздвоилась. Она была на вершине Мира и одновременно в подпространстве, которое внезапно стало видимым. В подпространстве скелет выглядел обычно, выбеленный временем. Наверное, он был там, а на Вершине Мира материализовалось его отражение, но не полностью, а кристальной чистотой. Рассмотреть подпространство не получилось, второе бытие сталось смазанным. И не застывшим. Вокруг скелета сновали не то люди, не то тени, шли жаркие споры, но, опять же, лишь угадываясь, суть их осталась за гранью понимания.

«Мудрые, наверное, были люди, сильные и смелые, – подумала она, бросив череп и отряхивая руки, – если сумели взобраться на такую высоту таким нестандартным способом. Я бы не смогла!» И уловила в уме насмешку Дьявола: «Кто бы тебе позволил? Тут только избранные!»

Отошла метров на тридцать, обойдя скалу кругом.

Была ли это скала, она уже сомневалась, слишком напоминала рукотворную стелу. Серые пейзажи и холод напомнили ей об Аде, но там было тепло, и воспоминания об Аде были почти теплыми. Манька наказала себе подсказать Дьяволу, взглянуть на Вершину Мира с другой точки зрения. Разнообразие Аду не помешало бы. Собралась позвать на помощь Борзеевича и тут же одернула себя – он, наверное, спал после тяжелого дня. Ну не предатель разве, если сговаривался за спиной об ее смерти. «Может, это у них ролевая игра: плохой хороший сатана?! – с горечью подумала она, обойдя скалу по кругу. – Как будто предложили на юг съездить, к теплому морю! Ад вообще-то не Рай, сам бы туда попробовал хоть раз заглянуть… – возмущение поднималось с новой силой. – Ничем не лучше Дьявола!»

Она вдруг сообразила: Борзеевич очень редко припоминал людей, с которыми сталкивала его судьба – и никогда ни о ком не расстраивался. Он и ее-то после каждой потери памяти вспоминал с трудом…

Тяжело вздохнула, потрогав ранку: дьявольской стрелой зайца в поле не убьешь – но себя, наверное, можно. А иначе, почему не предложили пырнуть себя кинжалом? Убить древнего вампира, который прибежал пососать кровушки, можно было еще так.

Она как-то сразу успокоилась, придумывая, чем пошутить в ответ. Конечно, однажды наступит день, когда придется отойти в мир иной, – но это будет не завтра.

Интересно, что же там с землей происходит? Почему горит? Может, серебро плавит? Или дерево расцвело? Она вдруг вспомнила, как Дьявол что-то говорил о красоте, когда она уже почти уснула. Там, за горами, уже лето. А здесь, в горах, только снег, камень и холод.

Впрочем, там, куда они собирались, сразу за огненной рекой – тоже лето, санки придется тащить на себе.

Странные горы…

Девятую, самую высокую гору, как будто с маха воткнули в землю-матушку, проломив кору, и расплавленная жидкая мантия устремилась в небо огромными волнами, словно цунами, которые покатили во все стороны и внезапно застыли, образуя пейзаж, который она сейчас видела. Все прилегающие горы были относительно пологими с этой стороны, зато с другой – пропасть, а Вершина Мира была непреступной со всех сторон. Спуск будет опасным и трудным. Она уже успела убедиться, что иногда залезть проще, чем спуститься: не видишь, куда ступаешь и на что опираешься.

М-да…

А у Борзеевича ни обуви, ни одежды путем не осталось, и у нее один рушник. Козлиный полушубок Борзеевича, которые умел себя реанимировать, передавали по кругу. Последний теплый свитер остался метрах в сорока под вершиной. Выбивая ступени, Борзеевич сорвался, и она бросила ему первое, что сумела вытащить из рюкзака, а когда подтянула его и обмотала его руку веревкой, свитер полетел вниз и застрял на острой скале. Спускаться за ним, конечно же, никто не стал. Дьявол поклялся, что для них это последняя зима в этом году, и, если они бросят свитер, через три дня наступит время, когда о нем уже не вспомнят, но будут помнить и проклинать до последней минуты, если полезут за ним, ибо с этой стороны Вершины Мира вниз еще никому не удавалось спуститься.