– А мы думали… – пробормотал Мещеряков, – думали… ты не знаешь в подробностях, чем занималась лаборатория Вербинского. Даже мы всего не поняли, хотя наши технические возможности побольше, чем у простого…

Только в этот миг Сергей вспомнил о записной книжке Инженера, которая до сих пор лежала в брюках. Поздняков ощупал карман: мобильник бесследно исчез, зато пластиковые карты и записи Завацкого уцелели. Удивительно… Сергей вытащил дневник, протянул Майклу.

– Вот! Тут все рассказано в подробностях. Я прочел, потому и знаю про «Ноев ковчег».

Шигин быстро пролистал книжечку, «помедитировал» над страничками со словами «передать в ФСБ».

– Это записи парня, что на черной «Волге» ехал? – чуть подумав, спросил Майкл.

Сергей кивнул.

– Его звали Владленом. Владлен Завацкий. Тут хорошо, толково написано. Лучше, чем я смог бы рассказать. Все о лаборатории «Ноев ковчег», очень подробно.

– Гарик! – сказал Майкл. – Сейчас приедем, найди грамотную девочку, пусть все это быстро-быстро в компьютер забьет. И распечатай, почитаем на досуге…

– Понял, – кивнул помощник. – Куда сейчас? На базу? Или Сергея в области, в нашем особняке устроим?

– На Николо-Архангельское кладбище заскочим, – сказал босс.

Гарик мельком глянул на Позднякова, молча кивнул, завел мотор. «Киа Спортэйдж» выполз со двора.

– Черт, а ведь день уже, – пробормотал Сергей, вдруг сообразив, что укол ему делали ночью, а теперь светло.

Майкл и Гарик загоготали.

– Чудак ты! – Шигин дружески хлопнул бывшего «кролика» по плечу. – День! Сказал… Трое суток в отключке провалялся после укола.

– Трое суток?! – удивился Сергей, а потом вспомнил: организму Владлена Завацкого потребовалось ровно столько же, чтоб уничтожить вирусы.

Поздняков обернулся, еще раз посмотреть на особняк Колотилова. Пламя жадно лизало деревянные стены, поглощало комнаты и коридоры, отправляя в небо и Вербинского, и бандитов Яреса. Экспресс-методом. Без всякой лестницы и полупрозрачных ступеней.

«Вот и все, Аленка! Рассчитался я за тебя… Только легче мне от этого не стало…»

Над кладбищем кружила белая вьюга тополиного пуха. Легкие невесомые хлопья, подчиняясь ветру, взлетали над крестами, падали на волосы, на плечи Сергея. Он закрывал глаза, но не отмахивался от легких «снежинок», не прятал лицо.

Среди могил кружила белая метель. Тополиный пух падал не только на гостя, медленно двигавшегося по узкому проходу. Легкие хлопья опускались и на алые розы, которые принес человек. Сергей бережно прижимал букет к себе, словно пытался уберечь его от метели, но вьюга не могла убить цветы, она не была ни ледяной, ни даже студеной. Холод поселился внутри.

Сергей тяжело переставлял ноги – с трудом шел вперед, все надеясь, что это сон, ошибка. До тех пор, пока не приблизился к могиле, еще надеялся: сейчас очнется, сбросит путы кошмара. Все будет хорошо, вернется на круги своя.

Но чуть дальше, в конце ряда, вдоль которого брел Поздняков, виднелась свежая могила. Новый аккуратный холмик, недавно выкрашенный крест. И надпись:

Алена Михайловна Маркина

12.05.1983 – 16.06.2008

Аленке недавно исполнилось двадцать пять… Четверть века. На дне рождения, когда принимала подарки, Алька выглядела настоящей королевой бала, ослепительной, полной очарования. Она тогда смеялась: «Не представляю, не могу вообразить себя прожившей еще четверть века».

Вот и не прожила… Сергей опустился на колени, возле могилы. Прямо в белый пух, засыпавший подножие креста.

Он вспоминал другую белую вьюгу – настоящую, рождественскую. Тогда, быть может впервые в его жизни, произошло настоящее чудо. Он искал новую секретаршу для «Дороги в эдем», и Алена впорхнула в офис посреди зимы, вместе с белыми легкими снежинками…

С тех пор минуло более двух лет, но Поздняков ясно помнил тот день. Девчонка вошла в офис, на ее ресницах и бровях таяли снежинки. Алена очень волновалась. Скрывала, старательно прятала это внутрь, чтобы во время собеседования выглядеть деловой, уверенной в себе женщиной. Чтоб никто не понял, как она хочет получить работу.

А он тогда обо всем догадался. Вдруг – неожиданно для себя – почувствовал ее состояние. Алена улыбалась, пыталась казаться естественной, уверенной, опытной. Но ее выдавали снежинки, замерзшие на ресницах. Девушка побоялась смахнуть их – опасалась испортить лицо, трогать помаду и тушь. Не рискнула смазать впечатление от картинки-имиджа… Так и сидела перед Сергеем, улыбаясь сквозь капли влаги, дрожавшие на ресницах.

И что-то вдруг тогда кольнуло Позднякова в сердце. Он сам поднялся с места, взял ее за дрогнувшую руку, проводил до туалетной комнаты, предложив сделать перерыв на пять минут. Пошутил, что Алена в образе Снегурочки восхитительна и вне конкуренции, но теперь он хотел бы уточнить ее деловые качества…

Потом они вновь сидели друг напротив друга, и Сергей слушал девушку вполуха. Он прекрасно знал: не все определяется опытом и рекомендациями, многое зависит от самого человека. Коли есть образование, правильный склад ума и желание работать – можно научиться, вырасти профессионально, превзойти более опытного специалиста. Если только человек будет стремиться…

Позднякова мало волновало то, что говорила девушка. Он уже знал: возьмет Маркину на работу. Просто потому, что хочет сблизиться с Аленой, узнать ее. Все остальное потеряло смысл…

Чай. Да. Он предложил ей согреться – на улице в тот день было холодно. «Чай или кофе?» – спросил Поздняков. Выбрала чай. Некрепкий. Сергей готовил для нее напиток сам – это было непривычно и увлекательно. Потом, позднее, сотни раз получалось наоборот: Алена готовила для него то, что он просил.

Да, некрепкий. «Потому что крепкий чай портит цвет лица», – смущаясь, ответила девушка на немой вопрос. Это было трогательно и забавно. Алена показалась открытой, по-детски беззащитной. Совсем не такой, как те, кто работал у Сергея до нее.

Когда сидела, грея длинные тонкие пальцы о горячую чашку, Поздняков понял: эта женщина будет принадлежать ему. Узнав, что принята, Алена посмотрела на него по-другому: внимательно, с опаской. Показалось: хотела проникнуть в душу. Поняла, о чем думает Поздняков, что хочет от нее. И – догадавшись обо всем, – изучала, пыталась понять: ждать ли от директора какой-то агрессии, прямого откровенного давления? И, словно почувствовав – от Сергея не исходит угрозы, успокоилась.

Потом они сблизились. Не сразу, много позже – сам медлил. Почему-то с Аленой не смог поступить так, как с другими, до нее. Словно в этом было нечто большее, нежели простое влечение мужчины к женщине…

Белая вьюга взметнула в воздух миллионы снежинок, горячим потоком толкнула в лицо. Сергей опустил веки, покачал головой.

Аленка прощала ему. Прощала многое. Она ведь не была ни официальной женой, ни даже гражданской. Поздняков никогда не предлагал ей чего-то подобного, и в голову не приходило… Она терпела. Все прощала. Даже «уик-энды» у Сашки Рудакова… Кажется, любила по-настоящему? Дурак! Даже не успел спросить… Может, самое важное, что сделал в жизни, – добился настоящей любви женщины. Настоящей. Такой, какая в сказках. Но разве теперь узнаешь?