Нож и замшевый пояс для денег она положила в портфель,который был у нее в комнате, спустилась с ним в холл, небрежно бросила его вкучу багажа вновь прибывших клиентов отеля и вышла на улицу по своим делам.

Все это она проделала до того, как было обнаружено телоСтэндли Даунера. Он был авантюрист экстракласса. Он собирался улизнуть,прихватив с собой все деньги в тысячных купюрах, но он опасался, что его могутобокрасть, поэтому решил не рисковать. Он поместил семьдесят пять тысяч взамшевый пояс, который он носил на теле, а пятьдесят тысяч положил в свойдорожный сундук. Стэндли плевать хотел, что из бронированного пикапа исчезлибанковские деньги. Ведь те деньги были застрахованы. Банк выплатил Стэндли всеего деньги и не стал вести лишних разговоров.

Эвелин сидела, вся поникшая, то и дело всхлипывая.

Хейзл стояла, внимательно слушая, широко раскрыв глаза.

— Ну что ж, — заявил Хобарт, — мы задержим Кэлуна вЛос-Анджелесе. Мы…

— Одну минутку, пожалуйста, — вмешался я, сделав шаг ктелефону. Взяв телефонную трубку, я попросил дежурного портье:

— Будьте любезны сообщить мистеру Джэксону в комнатевосемьсот тринадцать, что инспектор полиции находится в отеле и ждет его вкомнате Эвелин Эллис, в номере семьсот пятьдесят один.

Я положил трубку и обратился к инспектору Хобарту:

— Давайте поспешим. У нас времени в обрез.

Он немного поколебался, но все же последовал за мной вкоридор.

Мы помчались к лестнице и поднялись на этаж выше, к комнатевосемьсот тринадцать.

Не успели мы подойти к двери комнаты, как она распахнулась ииз комнаты вылетел Кэлун с чемоданом в руке. В его глазах отражался паническийужас.

— Привет, Кэлун, — окликнул я его, — помните меня? Я — Лэм.Поздоровайтесь с инспектором Хобартом.

Хобарт бросил быстрый взгляд на Кэлуна и вытащил из-за поясанаручники. Защелкнув их на запястьях Кэлуна, он повернулся ко мне и спросил:

— А теперь скажи, каким чертом ты смог узнать, что этотпарень был здесь, в этом отеле, зарегистрировавшись под именем Джэксона?

— Инспектор, — ответил я, — вы только что пришли к одному изблестящих выводов, которые можно сделать, просматривая телевизионные программы.Любой, кто смотрит программу о частном детективе, должен знать, что преступникобязан быть здесь, в отеле, чтобы мы смогли раскрыть преступление в течениетридцати минут, включая рекламные вставки.

Инспектор Хобарт поднял руку, собираясь ударить меня. Онпобелел от ярости. Но, сдержав себя, глубоко вздохнул и сказал:

— Лэм, благодарю тебя. Но я начинаю понимать, что чувствуетФрэнк Селлерс, общаясь с тобой.

Мы препроводили Кэлуна в комнату, где под охраной Берты Кулнаходилась Эвелин Эллис.

Кэлун взглянул на воинственную Берту Кул, на всхлипывающуюЭвелин и понял, что игра окончена. Он начал давать показания.

Он знал, что Эвелин обманула его. Он знал, что Даунерпланировал переехать в Сан-Франциско и, подыскав там квартиру, свить с Эвелинуютное гнездышко. Поэтому Кэлун счел своим долгом позвонить в ее квартиру,притворившись гангстером и изменив голос. Во время этого разговора он черезЭвелин мрачно предупредил Даунера, что тот должен в течение стольких-то часоввыплатить долг. В противном случае тому не поздоровится.

— Другими словами, — обратился я к Кэлуну, — уже тогда у васродилась мысль убить Даунера, чтобы убрать его с дороги.

— Нет, нет, нет, нет! — истерично заныл Кэлун. — Клянусь,что нет, клянусь!

— Чепуха! — вмешался Хобарт. — Не знаю, сможем ли мыдоказать это или нет, но я думаю, что преступление было совершено с умыслом.Это предумышленное убийство.

— Он защищал меня, — зашлась в рыданиях Эвелин.

— Это твоя версия, — заявил Хобарт, — и мы еще посмотрим,чего она стоит. Он повернулся ко мне и сказал:

— О'кей, вы оба сейчас находитесь здесь. Вы должны убратьсяотсюда к черту. Я имею в виду, вы должны убраться из Сан-Франциско. И есликто-нибудь из вас двоих раскроет свою пасть перед газетными репортерами дотого, как вы уберетесь из нашего города, я сделаю все возможное, чтобы выникогда больше не оказались в Сан-Франциско без того, чтобы вся полиция городане окружила вас плотным кольцом.

Сейчас вы в сопровождении полицейских отправитесь ваэропорт. Вы поедете туда с такой скоростью, что установите новый рекорд натрассе. Вы отправитесь туда под вой полицейских сирен и с красной мигалкой намашине.

А эту бесценную парочку я заберу в управление, и мы тамзавершим раскрытие этого дела с помощью старых добрых полицейских методов.

Когда вы доберетесь до Лос-Анджелеса, не общайтесь сгазетными репортерами. Фрэнк Селлерс уже рассказал, как он сумел вернутьнаграбленные деньги там, в Лос-Анджелесе. Я расскажу ему, как здесь, вСан-Франциско, я сумел раскрыть дело об убийстве Даунера. Ты же, Лэм, можешьсколько угодно пытаться выяснить, что же случилось с теми пятьюдесятью тысячамибаксов. При условии, конечно, что ты вообще когда-либо сможешь это выяснить.

— Мне совсем не надо времени, чтобы выяснить это, — заявиля, — я знаю, где сейчас находятся те деньги.

— Где?

— Каким же я был дураком, что не подумал об этом раньше, —уклонился я от прямого ответа.

— Ладно, сдаюсь, — заявил Хобарт, — так где же они?

Я ткнул пальцем в сторону Берты Кул.

— Ладно, Берта, выкладывай все начистоту, — предложил я.

Лицо Берты мгновенно побагровело от гнева, но затем, взявсебя в руки, она рассказала:

— В тот раз ты напугал меня так, что я чуть не упала в обморок.Я раскрыла ту посылку с чертовой коробкой для фотоаппарата, чтобы посмотреть,что там находится, а потом отправить обратно. Я также открыла пакет сфотобумагой и из него по всему полу посыпались тысячедолларовые купюры. Ясобрала деньги, сложила их на мой письменный стол, и в этот момент зазвонилтелефон. Фрэнк Селлерс рассказал мне все о тебе, и я поняла, что я оказалась всамой гуще дерьма со всей этой чертовой массой денег. Поэтому я ринулась вмагазин фотопринадлежностей, купила другую пачку фотобумаги и точно такой пакети коробку, как и твои. Я срезала печати на твоей коробке перочинным ножом, асвою фотобумагу вложила в пакет и затем в коробку, отнесла все в приемнуюкомнату и попросила Доррис Фишер завернуть посылку и отправить ее обратно в Сан-Франциско,в ту чертову фотокомпанию, конечно, за ее счет.

Только подумать, пятьдесят тысяч баксов наличными! Бог тымой, я не могла заснуть… Они жгли мне руки…