глазами. Мужчина, сидевший теперь за этим столом, определенно являлся богом. Я сдержала порыв вскочить и сбежать. Затем Аполлон очнулся, снова загорелся свет, и мои уши уловили негромкую, доносящуюся из гостиной музыку. Он виновато взглянул на меня.

– Аполлон – бог-защитник Дельфийского оракула, – пояснила Гера, внимательно посмотрев на меня. От нее не укрылась моя тревога. – С тех пор как он лишил Гею контроля над оракулом, она жутко злится. Зато мы всегда знаем, не замышляет ли она чего-нибудь.

«А планы Агрия, похоже, до них не дошли», – подумала я, но решила им на это не намекать. Мои пальцы судорожно сминали салфетку. Кейден накрыл мою ладонь своей, однако сейчас это не помогало справиться со страхом.

– Что она собирается предпринять на этот раз? – Зевс долил себе вина и сделал большой глоток. – Хочет, чтобы меня оскопили, как Урана, или изгнали в Тартар, как Кроноса?

Аполлон лишь передернул плечами в ответ.

– К сожалению, моему отцу об этом тоже неизвестно, – ответил Кейден, когда Зевс повернулся к нему. – Он пришел в лагерь, чтобы предупредить меня о побеге Агрия.

– Лучше бы мне во всем признался.

– Тебя он по сей день ненавидит до глубины души.

Зевс удрученно кивнул.

– И после побега Иапет больше ничего об Агрии не слышал?

– Нет. Только слухи, – осторожно ответил Кейден.

– Какие слухи? – вмешалась Афина, до того момента молча наблюдавшая за их перебранкой.

– О том, что Агрий якобы собирает армию, – сообщил Кейден. – Гея пообещала ему свою поддержку. За это она хочет вернуть себе мир, правда, уже без смертных. Он должен уничтожить и Зевса, и людей.

– С этим мы и сами справимся, без помощи разъяренного альбиноса, – тихо вставила я, помешивая ложечкой остывший эспрессо.

– О, нам прекрасно об этом известно, ведь мы вечно устраняем ущерб, – буркнул Зевс. – Если бы вы не держали нас в постоянном напряжении, я бы не упустил из виду собственные проблемы.

Я ошарашенно уставилась на него, проигнорировав предостерегающий жест Афины. Видимо, не стоило углубляться в эту тему.

– А у меня сложилось впечатление, будто боги нас покинули. Что-то я не вижу, чтобы вы устраняли ущерб, – вместо этого с раздражением парировала я.

– Не желаю вести тут политические дебаты. Отложим на другой раз.

Афина выдохнула с явным облегчением.

– Кто уже к нему примкнул? – спросила она. – Иапет что-нибудь об этом знает?

– Все, на кого обычно падает подозрение. Бия, Мегера и Кратос, Зел и Ника. Некоторых титанов ему тоже наверняка удастся уговорить, плюс химеры, сирены и Скилла. Можно смело рассчитывать на то, что их будет гораздо больше. У тебя немало врагов. – Кейден вновь повернулся к Зевсу.

– Вечно одна и та же история, – отмахнулся тот. – Мы с этим разберемся, – сказал он и отодвинул свою тарелку. – Твой отец и его последователи с нами или на стороне Агрия? – Зевс словно увеличился в размере, когда выпрямил спину.

– Он еще не решил. – Я восхищалась мужеством Кейдена, который не сводил взгляда с Зевса.

– А ты? Чью сторону займешь ты?

– Хотелось бы остаться в стороне, но пока ты соблюдаешь условия сделки, я буду на твоей стороне.

– Даже если это означает, что мне придется вновь изгнать твою семью в Тартар на тысячи лет?

– Даже если так, – твердым голосом ответил Кейден. – Я предупредил отца. Большего мне сделать не под силу.

Зевс немного помолчал, после чего сказал:

– Мы попробуем избежать открытого противостояния. Отправляйся на поиски Агрия. С тобой он поговорит. Убеди его прийти ко мне.

В животе что-то болезненно сжалось. Похоже, это была опасная миссия. И хотя совсем недавно я желала послать Кейдена ко всем чертям, мысль о том, что, возможно, мы больше никогда не увидимся, казалась мне невыносимой.

– Думаю, ты задаешься вопросом, зачем я пригласил сюда тебя, – внезапно обратился ко мне Зевс. А я-то подумала, что он забыл о моем присутствии.

Афина успокаивающе мне улыбнулась.

– Я хотел кое о чем тебя попросить.

Вероятно, я ослышалась. С чего бы верховному богу Зевсу о чем-то меня просить?

– У тебя особенный дар, – объявил он. Этот бог, видимо, меня с кем-то перепутал. Я не умела ни читать мысли, ни растворяться в воздухе, ни летать. – Возможно, тебя он не сильно впечатлит. Но ты помнишь вещи, о которых другие люди мигом забывают. Именно поэтому нам удается держать в тайне факт своего существования.

Я перевела удивленный взгляд с него на Аполлона.

– Вы имеете в виду аварию? То, что я помню, как Аполлон спас меня? – осторожно переспросила я.

– Тебя разве не удивило, что Робин ничего не помнит?

– Я никогда ее об этом не спрашивала, – призналась я. – Не хотела, чтобы она посмеялась надо мной.

– Весьма разумно с твоей стороны. Она не обладает даром памяти. Почти никто из людей не обладает. Но, очевидно, Лахесис уготовила тебе судьбу диафани.

– Лахесис – это одна из трех богинь судьбы, – объяснила Афина. – Если бы мы знали, что ты диафани, то никогда бы не пришли сюда. – Прозвучало так, будто она хотела извиниться.

– Что это значит? – с подозрением спросила я. Что еще меня теперь ожидало?

– Наш мир не является незримым для тебя, как для обычных людей. Ты видишь то, что скрыто для других. Мы не способны от тебя скрыться.

Я моргнула, сомневаясь, правильно ли все поняла.

– Поэтому ты можешь разговаривать с Калхасом, – уточнил Аполлон. – Хотя он даже с другими богами общаться отказывается.

– И не забыла столкновений со Скиллой и Агрием, – добавила Афина.

– Обычные люди не помнят подобного, – закончил Зевс, и в его словах сквозил упрек. Как будто я была в этом виновата.

– Я бы предпочла забыть. – Слова сорвались с моих уст прежде, чем я над ними задумалась.

Гера скрыла тихий смешок за салфеткой.

Зевс посмотрел на меня в недоумении.

– До тебя жили и другие диафани.

– Эсхил – один из них, – перебила своего мужа Гера. – А также Гомер и Вергилий.

Как типично для меня. Я нахмурилась. Надеюсь, в следующей жизни мне повезет больше – если будет эта следующая жизнь. В этой меня, скорее всего, сожрет гидра, и все закончится.

– Как правило, они изменяли истории и выставляли меня злодейкой, – вмешалась Гера, кинув на меня печальный взгляд. – В легендах я, безусловно, самая неприятная из богинь.

Зевс взял ее за руку и поцеловал.

– Мы знаем, какая ты на самом деле, и только это имеет значение, – произнес он, прежде чем вновь повернуться ко мне. – Джесс будет писать только правду, верно?

Не мог же он в самом деле хотеть, чтобы я кому-нибудь об этом рассказала. Да я на кушетке психотерапевта окажусь быстрее, чем открою рот.

– Не