— Не думаю, — покачал головой Сареф, уловив в свой адрес очередную манипуляцию лестью, — я тоже много чего боюсь, тоже часто испытываю злость и тоже люблю золото. Так что не так уж сильно я отличаюсь от своих друзей.

— Но ты, по крайней мере, умеешь держать себя в руках и не бросился избивать этого бедолагу за то, что его отец объявил военное положение. А этого гнома-жмота вон как переклинило.

— Ему за свою жизнь пришлось много голодать и перебиваться нищенскими грошами. Поэтому любая потеря денег для него столь болезненна, ибо это — залог выживания. Это нормально. Не думаю, что если бы я был на его месте, я был бы многим лучше.

— Какая скромность. Какое великодушие! — с восхищением продолжал Скорпикор, — теперь-то я вижу, что не случайно ты так впечатляешь всех наших.

Сареф лишь молча продолжал наблюдать. Он не знал, к чему клонит Скорпикор, но всё же оставался на месте. Нейтральные монстры были для него слишком интересны. Куда больше интересны, чем просто источник добычи редких предметов. Может быть… они это тоже чувствуют?

— В общем, мне бы хотелось подарить тебе что-нибудь на память, — продолжал монстр, — свой личный артефакт я тебе, к сожалению, не подарю. Сейчас, когда подземелье погасло, он потерял всякую силу. Зато я могу сделать тебе другой подарок.

— В самом деле? — заинтересовался Сареф, — и что же?

— В бою я заметил, что твоё оружие умеет призывать несколько своих копий. Это, должен признать, довольно сильная штука, и лупит больно. А ещё я увидел, что твои глаза начинают гореть особым огнём, и в эти моменты, я так понимаю, ты видишь больше. Верно?

— Ну… да, — осторожно согласился Сареф.

— Но при этом я заметил, что ты не можешь использовать эти вещи одновременно. Думаю, я не сильно ошибусь, если предположу, что твоё оружие, столь сильное на первый взгляд, всё же имеет ограничение.

— Трудно это назвать ограничением, — задумчиво сказал Сареф, поневоле втягиваясь в разговор, — он накладывает на меня Молчание, но зато он развеивает прочие негативные эффекты. Собственно, поэтому я и подставился под удар парализующим жалом. Потому что знал, что Окаменение тоже будет развеяно.

— Вот оно что, — фыркнул Скорпикор, — умно, весьма умно. Ну, так вот… Я могу сделать так, чтобы эти вещи больше не мешали друг другу. Чтобы ты мог использовать и то, и другое. Желаешь?

— Как… как именно вы хотите это сделать?

— Я могу вытравить на вот этом твоём окуляре, — он аккуратно ткнул хвостом в сторону артефакта, — свои особые руны. Собственным ядом. После этого все способности-режимы не будут отключаться, если на тебя наложат Молчание.

— И… что вы за это хотите? — осторожно спросил Сареф.

— Ничего, — фыркнул Скорпикор, — мне понравилась наша схватка, давно я так не балансировал на грани. Мне понравился ты, мальчишка — что бы ты про себя не думал, но ты стоишь куда больше, чем все твои спутники. И мне крайне жаль, что по итогам такого трудного похода вы остались ни с чем. Так что я таким образом просто компенсирую ваше разочарование. Не более того.

— Ну… если так, то… пожалуйста, — Сареф осторожно стянул со своего лица окуляр и положил на небольшой камень с идеально ровной поверхностью.

— Нет, — покачал головой Скорпикор, — натяни ремешки на камень, как на голову. Мне нужно, чтобы он был неподвижен, своими лапами я его не удержу.

Сареф послушно закрепил артефакт. После чего Скорпикор подошёл к камню, улёгся перед ним и, выставив хвост с жалом, начал осторожно наносить руны. Сареф, как заворожённый наблюдал, как огромный блестящий чешуйчатый хвост виртуозно наносит тончайшие линии яда в причудливые миниатюрные узоры… и они начинают светиться, подтверждая, что всё работает.

Весь процесс занял примерно 15 минут. После чего Скорпикор поднялся и заявил:

— Ну вот, можешь забирать. Единственное ограничение — сегодня его на себе не носи. Мой яд должен впитаться, а лишний — выветриться.

Сареф осторожно взял в руки окуляр. От него, действительно, немного пахло кислотой. Открыв Системное окно, он посмотрел через него на окуляр. И не смог сдержать восхищённого вздоха, когда в конце его описания увидел новую информацию:

Получено усиление Травление ядом. Включённые способности-режимы не будут отключены, если на владельца наложено Молчание (Но и отключить их можно будет только после того, как владелец снимет с себя Молчание)

— Ну и как? — нарочито равнодушно спросил Скорпикор.

— Невероятно! Спасибо, — выдохнул Сареф и, от радости плохо соображая, что делает, протянул руку и почесал монстра за ухом. И только когда тот довольно замурлыкал, Сареф опомнился и отдёрнул руку.

— Ой… я это… извините, — пробормотал он.

— Да ладно, — Скорпикор неожиданно подмигнул ему блестящим чёрным глазом, — я никому не скажу. А теперь ступай, а то твои друзья там, наверное, думают, что я тебя тут уже сожрал. Как будто хотя бы один из нас махал кулаками после драки, — пробурчал он напоследок, забираясь на свой валун и укладываясь поудобнее, явно намереваясь хорошенько вздремнуть. Сареф, не собираясь ему мешать, поспешил к выходу…

* * *

В соседней пещере он увидел своих спутников в таком опечаленном состоянии, что был уверен, что на них спустили ещё одно Облако Разочарования.

— Что случилось? — поинтересовался он.

— Отец разрешил огласить информацию, — убитым голосом сказал Эмерс, — Ханство Мародёров взбунтовалось и теперь угрожает нападением всем остальным Каганатам.

— Ммм… а это в первый раз? — поинтересовался Сареф, — мне всегда казалось, что в этом Ханстве всегда живут самые буйные. В этом случае остальные Каганаты обычно объединяются, чтобы как следует надавать Мародёрам по шее. После чего те успокаиваются на несколько десятилетий. Ну, я так, по крайне мере, думаю.

— В этот раз всё хуже, — ответил Эмерс, — из-за сорванных Всесистемных Состязаний наша раса четыре года подвергалась штрафам и ограничениям. Все орки от этого устали, поэтому обычного единства среди нас нет. А Мародёры уже целый год твердят, что знают, как вернуть расе орков все права. Поэтому все приграничные к Мародёрам Ханства морально раскачаны… и не факт, что они их не поддержат.

— Но что такого случилось? — всё ещё непонимающе спросил Сареф, — они просто встали на площади и крикнули, что устали это терпеть? И поэтому все Главы Ханств так испугались, что объявили военное положение?

— Если бы, — таким же похоронным голосом сказал Эмерс, — они захватили делегацию послов с людьми и гномами, которые кораблём плыли мимо Хриплого Перешейка. И если с ними хоть что-то случится — это будет окончательный конец всей репутации орков. Мы не можем просить о помощи другие расы. Мы не можем тратить время, чтобы собирать союзников. Мы должны действовать быстро и самостоятельно — иначе нам всем конец.

— Ну… да, это уже довольно отвратно, — нехотя признал Сареф, — по правде говоря, даже не знаю, что может быть хуже.