– Не ори и не ломай стену… – уже спокойней ответила она. – Подумаешь, видел ты меня… Ну и что, что видел? На здоровье! Почему я должна отвечать на твои дурацкие вопросы? Сперва скажи, какое ты имеешь к этому отношение? Иначе не буду говорить!

– Слушай, Лиза… – с угрозой в голосе начал он. – Я ведь не шучу! Давай прекращай эти отговорки – «буду, не буду»! Будешь говорить!

– Да? А как ты этого добьешься?! – Лиза издевательски помахала рукой у него перед носом и вдруг отдернула руку. Сжала ее в кулак, опустила на колено, но было поздно – он уже заметил.

Они молчали всего минуту, но эта минута показалась ей добрым часом. Вернее, недобрым – в атмосфере сгустилось что-то скверное, что она не могла определить одним словом. Недоверие? Страх? Злоба? Он стоял лицом к стене, Лиза – возле окна (когда она успела туда отскочить?). В любой момент она могла высунуться и закричать, в любой момент могла выбежать из квартиры… Феликс стоял так неподвижно, что она была уверена – он и шагу не сделает, чтобы ее поймать. И она заговорила первой.

– У тебя джинсы в крови, – сказала она очень тихо. – Надо постирать, что ли…

Он мотнул головой, не оборачиваясь. Ей стало легче. Этот простой детский жест, немного капризный, немного обиженный… Она сказала себе, что сошла с ума, что всему должно найтись разумное объяснение.

– Феликс… Скажи, откуда у тебя это пятно?

– Не задавай мне вопросов, – глухо ответил он. – Иначе я не смогу отсюда уйти.

– Почему?

Он пожал плечами. Она подошла к нему, коснулась его плеча. Он так и замер, она это почувствовала.

– Феликс, – сказала она тише, почти прошептала это ему на ухо. – Я для тебя не опасна. Поверь мне. Только скажи, откуда это?

– Ты правда можешь постирать? – неожиданно ответил он. – А в чем я буду сидеть?

– В моих джинсах, – обреченно сказала она. – У нас, мне кажется, одинаковый размер.

Он слегка повернул голову, искоса посмотрел на нее. Она ответила ему таким же осторожным взглядом. Постепенно он повернулся к ней совсем. Теперь они стояли лицом к лицу.

– Тогда скажи, где мне переодеться, – попросил он наконец. – В ванной?

– Стесняешься, что ли? Ладно, иди туда, я тебе принесу джинсы… Ты такой тощий, наверное, влезешь.

Он отправился в ванную, а она, совершенно ошалев, стала рыться в шкафу. Нашла две пары джинсов, черные и голубые, подошла к плотно прикрытой двери ванной, постучалась. Феликс ответил быстро и испуганно:

– Нельзя!

– Я не смотрю на тебя, на… – Она приоткрыла дверь и просунула туда обе пары. – Попробуй что-нибудь натянуть.

Он возился там еще десять минут, а она за это время окончательно убедилась, что сошла с ума. Вместо того чтобы заорать в окно, вытрясти из него, откуда он знает про ее визит в ту квартиру, почему следит за ней, откуда у него кровь на штанах, она собралась ему стирать эти самые штаны! И вот теперь этот невероятный парень возится у нее в ванной, натягивает ее собственное барахло… «Такое могло случиться только со мной!» – подумала она. Прислушалась, поняла, что он включил душ. «Моется, что ли?! Это уж слишком! Он что, решил тут жить?!» Она подошла к двери и прокричала туда:

– Что ты делаешь?

Душ утих, Феликс робко ответил:

– Моюсь.

– Рехнулся?! Зачем?!

– Зачем? Н-ну… Ой, Лиза, дай мне еще пять минут!

И снова включил душ, чтобы прервать объяснения. Злая как черт она отправилась в комнату, упала на диван и заложила руки за голову. Решила спокойно ждать, чтобы не рехнуться на пару с Феликсом. Но спокойствие как-то не являлось – ее раздражал шум воды. Наконец он прекратился. Еще через пять минут Феликс просунул голову в комнату и виновато сказал:

– Прости, а ты не могла бы мне еще майку какую-нибудь дать?

– Что-о?! – Лиза быстро перевернулась и уставилась на него. – Ты что, решил вообще тут остаться? Может, тебе еще трусы одолжить? Или сразу подарить?

– Я… Нет… – Он переминался с ноги на ногу, невероятно смущенный, на щеках проступил какой-то совершенно маргариточный румянец.

– Слушай… – Она вдруг поняла, в чем дело, и ей стало нехорошо. – Покажи-ка мне свою майку!

– У меня… Рубашка.

– Плевать, где она?

– В тазу… И джинсы там… Нет, я сам постираю! – почти закричал он, хватая Лизу за плечи и удерживая на пороге комнаты. Она резко толкнула его, прорвалась в ванную и остолбенела. В большом желтом тазу лежала кучка тряпья, залитого горячей водой, от которой еще шел пар. И на поверхности воды качалось темное волокнистое облако. Не обращая внимания на Феликса, Лиза подцепила пальцами верхнюю тряпку, которая и оказалась рубашкой. Обожглась, бросила ее обратно, но успела все рассмотреть. Выпрямилась и с каменным лицом повернулась к нему.

– Кровь отстирывают только холодной водой, – отчетливо произнесла она. – А теперь стой, где стоишь, и все рассказывай!

Они теперь сидели в комнате, на диване. Лиза забилась в угол, прислонившись к стене, закутав колени протертым синим пледом, и широко открытыми глазами смотрела на Феликса. А он, одетый в ее голубые джинсы, чистую черную майку с эмблемой «Lee» на груди, пристроился на самом краешке дивана, словно не решаясь расположиться поудобнее, и монотонным голосом рассказывал:

– Это вообще началось очень давно. Даже не знаю, с чего начать. Вроде бы мои предки принадлежали к какому-то захудалому польскому роду и вот переехали в Москву. Им здесь кто-то оставил наследство. А в Польше им даже нос было вытереть нечем. – Он тяжело вздохнул и исподлобья взглянул на Лизу. – Ты только не подумай, что я задаюсь! Они, правда, были какие-то графы, но денег у них не было совсем. То ли в карты проиграли, то ли просто прожрали… Точно не знаю. Короче, они приехали в Москву в начале века, обосновались здесь. Кто там были старшие, не помню, но зато знаю, что было двое маленьких братьев. Один родился еще в Польше, другой – через два года, уже в Москве. Во время Первой мировой войны их отец чуть не разбогател на каких-то поставках для армии. Тогда многие делали на этом бешеные деньги. Я говорю «чуть не разбогател», потому что скоро его от этой кормушки отпихнули, нашелся другой умник, а мой… Кто он мне? Мой прадедушка, значит, решил, что с него хватит. А время было очень смутное, поговаривали, что деньги вообще никуда вкладывать нельзя. Он был ужасно осторожный, мой прадедушка, потому что помнил, как они в Польше перебивались с хлеба на сухари… И боялся снова к этому вернуться. Тогда он принял гениальное решение…

Тут Феликс снова вздохнул, потер рукой мокрые волосы и попросил у Лизы сигарету. Она пошарила в кармане халата, вытащила полупустую пачку, и они вдвоем закурили. Пепел стряхивали в блюдце от кофейной чашки, и потому им пришлось сесть поближе друг к другу. Феликс забрался с ногами на диван и тоже прислонился спиной к стене. На Лизу он старался не смотреть.