— А язычок у вас отточенный, даже слишком. Какая жалость! Кстати, миссис Блэк сообщила мне, что вы наняли несколько женщин из Кинсейла для чистки и уборки. Что все это значит?

— Я бы сама сказала вам, мэм, но кто-то действительно ударил меня по голове прошлой ночью, и мне было не слишком хорошо. Я просто забыла.

— А мне кажется, что вы из тех девиц, которым необходимо постоянно находиться в центре внимания, а если они не получают того внимания, которого, по их мнению, заслуживают, не стесняются разыграть целое представление.

Мегги приняла подобающую случаю театральную позу.

— Ах, почему я раньше об этом не подумала?!

— Может, вам иногда и удается позабавить моего сына, мисс, но мне, поверьте, ничуть не смешно.

— Собственно говоря, я миссис. И к тому же графиня. А если хорошенько вдуматься, то и миледи. Более того, во всех официальных случаях мне полагается идти впереди вас и садиться на хозяйское место. Что вы об этом думаете?

— Я вообще об этом не думаю.

Мегги вздохнула и, не спуская глаз со свекрови, медленно начала:

— Вы спросили меня, что все это значит. Все очень просто: я хочу, чтобы в этом доме было чисто. Чтобы каждый уголок сиял свежестью. Чтобы повсюду разливался аромат чистоты, запах лимонного воска и простого мыла. Чтобы Пендрагон сверкал, как сверкает ваша комната. Хочу, чтобы стека скрипели, если по ним провести пальцем, совсем как ваши. Хочу уничтожить все эти старые грязные шторы, рваные и проеденные молью, и впустить солнце во все комнаты. Хочу, чтобы древняя люстра в вестибюле переливалась всеми цветами радуги. Хочу, чтобы по коврам можно было ходить, не поднимая столбы пыли.

— Вы слишком многого хотите. Это вздор.

— В таком случае, мэм, могу я спросить, почему вы живете в чудесной комнате, предоставляя всем остальным домочадцам задыхаться в вековой грязи?

Черт, кажется, она не обращается с матерью Томаса, как подобает почтительной невестке, но, ад проклятый, ее до этого довели. Кроме того, сарказм оставляет приятный вкус на языке. Да и эта особа ее ненавидит, хоть улыбайся, хоть рычи. Так что теперь уже все равно.

Мэдлин, держа черное перо, как стилет, объявила:

— Я желаю, чтобы Пендрагон оставался, каким он есть сейчас. Так что притихните и не покидайте свою комнату. Перевяжите голову и ложитесь в постель на неделю. Это должно помочь.

— Чему?

Мэдлин только плечами пожала.

— Пендрагон — чудесный старый замок и заслуживает некоторой заботы, — вспылила Мегги. — Теперь я здесь хозяйка, и все станет таким же чистым и уютным, как ваша комната.

— Здесь все равно почти не бывает солнца. Так что можно не трудиться.

— Но для вас чистота, кажется, имеет значение. Кстати, может, объясните, мэм, что здесь происходит?

Мэдлин на мгновение подняла глаза, но взгляд их был направлен не в настоящее, а куда-то в прошлое, и воспоминания эти явно не были радостными.

— Мне нравятся две стороны монеты: одна светлая, другая темная. Это одновременно и таинственно и как-то успокаивает.

— Вы, наверное, имеете в виду голову двуликого Януса?

Мэдлин склонила голову набок. Мегги подумала, что сегодня ее черные волосы с широкими белыми прядями как-то особенно блестят. И вообще она выглядит настоящей красавицей. Вот она, форма, с которой отлили лицо Томаса, только оно более сурово, линии более скупы, а черты четче оформлены и в его темных глазах не мелькают искорки безумия, если не считать тех моментов, когда он целует Мегги.

— Нет, — возразила Мэдлин. — Не Януса. У Януса два лица доброе и злое. А когда свет и тьма сочетаются, и в том и в другом есть свои добро и зло, не находите?

— Все далеко не так просто, мэм.

— Разумеется. Нет, я не хотела бы, чтобы в Пендрагоне царило зло, но оно приходит в разных формах и обличьях, поэтому стремилась соединить свет и тьму и добилась этого. Оставьте все как есть.

Мегги снова вздохнула и села на стул начала века, с изогнутыми ножками, из тех, что покоятся на львиных лапах с длинными, остро заточенными когтями.

— Не оставлю. Пендрагон отныне — моя забота, и я не позволю, чтобы все гнило и покрывалось плесенью. Если не собираетесь помогать, по крайней мере не мешайте. Жаль, если Томас из-за этого поссорится с матерью.

— О, только не со мной. Скорее, с вами.

— Женщины, — заметила Мегги, глядя в кристально чистое окно, на сад, крайне нуждавшийся в услугах садовника, — хорошо работают. Вскоре придут мужчины, чтобы снять и снова повесить люстру. Все шторы и почти вся мебель будут заменены, и Пендрагон приобретет тот самый вид, что и три века назад, после перестройки. Я этого добьюсь.

— Мне стоит только приказать миссис Блэк отослать их домой, — Мэдлин щелкнула пальцами, — и все будет кончено.

«Только попробуй!» — хотела сказать Мегги, но доброжелательно и с непоколебимым спокойствием пояснила:

— Миссис Блэк на седьмом небе от того, что замок наконец приводят в порядок. Это ее слова, не мои. Может, она почти слепа, но понимает, к чему приводит подобное небрежение. Она даже раздала женщинам свои собственные снадобья для чистки и неусыпно наблюдает, как продвигается процесс.

— Кто-то должен вас остановить!

— Кто-то уже пытался прошлой ночью. Уверены, что это не вы, мэм?

— Нет, я спала и видела чудесные сны. И по правде сказать, в одном из них мне являлся лорд Киппер.

Но Мегги не собиралась обсуждать сейчас этот щекотливый вопрос.

— Ваш сын сделал мне предложение. И он не знал, что у меня такое большое приданое, пока не поговорил с отцом когда просил моей руки.

— Мужчины, включая моего сына, неизменно умудряются пронюхать подобные вещи. Именно это он и сделал: женился на вас, чтобы добраться до ваших миленьких денежек. На что вы намекаете, мисс… миссис? Пытаетесь обвинить моего сына в том, что, получив приданое, он пытался избавиться от вас?

— О нет! Это единственное, в чем я уверена. Томас так же благороден, как мой отец и дяди, иначе я никогда не вышла бы за него. Нет, мэм. Ваш сын защитит меня. Я ему не безразлична!

Конечно, это не любовь. Томас не сказал еще ни слова о любви. Но ведь и она тоже промолчала!

— Видите ли, — продолжала Мегги, — по моему мнению, здесь происходит много такого, чего я не понимаю. Возможно, вы увидели во сне не только Киппера, но и то, как бьете меня по голове? Таким образом вы, наверное, пытались остановить меня?

— Я вовсе не желаю вашей смерти, маленькая идиотка, ни во сне, ни наяву. И я не видела снов с лордом Киппером. Вы дура, Мегги Шербрук.

— Теперь мое имя — Мегги Малком. Странно. Раньше я и не замечала этой аллитерации[9]. Только представьте, теперь я Мегги Малком. Неплохо звучит, правда?