Проверяю Верочкин сон, потом хорошо ли закрыты все окна в комнате и иду к выходу.

Вытаскиваю из замка ключ, выхожу из комнаты и закрываю ее снаружи.

В конце полутемного коридора я вижу охранника Давида, Сергея, который дремлет, сидя на стуле. При моем появлении он вскидывает голову, но тут же успокаивается.

Что ж, отлично. Охрана — это дополнительный источник спокойствия для меня.

Прохожу в ту сторону, где расположена комната Давида, и осторожно стучусь.

На звук никто не реагирует, и я решаю, что Бергман, возможно, уже спит. Подпираю дверь, раздумывая, настаивать мне на встрече или нет, как она вдруг открывается. Я вваливаюсь в комнату, очень похожую на нашу с Верой.

И эта комната сейчас пуста.

Интересно, где пропадает Бергман в такое время?

Уж не в комнате ли красотки Алены, которая с таким усердием клеилась к нему весь вечер? Сергиевский столько выпил, что сейчас, должно быть, видит десятый сон, а эти двое спокойно развлекаются в свое удовольствие.

По идее, мне нужно поскорее убираться отсюда, но вместо этого я прикрываю дверь и возвращаюсь в центр комнаты.

Не знаю, что хочу обнаружить, но только не успеваю даже как следует осмотреться.

Со стороны коридора я вдруг отчетливо слышу шаги и хорошо знакомые мне голоса.

Давид и Илона.

Значит, он не у красотки. Но для меня особой разницы нет, раз он все равно не один.

Одного Бергмана еще можно пережить, ведь я заглянула к нему по делу, но только не в паре с Илоной.

Дверь начинает открываться, а я, недолго думая, юркаю в боковой проход, который ведет в ванную комнату. Замираю не дыша.

Чувствую себя преступницей, но что ещё мне остается? По крайней мере узнаю, о чем эти двое будут разговаривать. Надеюсь, это продлится не слишком долго. Если, конечно, они будут разговаривать.

От мыслей, что между Давидом и его помощницей может быть что-то большее, чем деловые отношения, скручивает все внутри. Только не это. Если и есть что-то, я ничего не хочу об этом знать.

Но, кажется, мои опасения насчет личных отношений этих двоих беспочвенны, потому что Давид и Илона заводят разговор. Да такой, что у меня земля уходит из-под ног.

— С журналистами я все уладила, как и обычно, — говорит Илона.

— Хорошо.

Голос Бергмана звучит отчетливие. Видимо он прошел через комнату к окну и теперь стоит совсем близко от того места, где прячусь я.

— Но, Давид, если тебе интересно мое мнение, эта Женя настоящая пройдоха. Ты вообще уверен, что ребенок твой? Где тест ДНК?

— Не уверен, конечно, но какая разница?

Кожа на щеках начинает гореть. Значит, он до сих пор мне не верит?

— Потребуй от нее этот тест! И если твое отцовство не подтвердится, прекращай с ней всякое общение! А если подтвердится…ну, не знаю. Тебе придется распроститься со значительной частью своих капиталов. Эта девица и ее пьяница-сестра, которая, между прочим, вся в долгах, оберут тебя до нитки.

— Тебе нужно было избавляться от проблемы сразу, еще два года назад. Удостовериться, что все прошло как нужно, а не полагаться на сомнительный отчет…кстати, кто сидел за рулем Джипа?

— Давид, я же тебе говорила, я не имею к тому покушению никакого отношения!

— Очень плохо, если так, Илона! Начинаешь сдавать. Может, мне стоит подумать о новой помощнице?

— Но…как?

В голосе Илоны столько ужаса, что мне становится не по себе.

— А вот так. Из-за того, что в прошлый раз ты проворонила все что можно, у нас теперь такие проблемы. Это непрофессионально, а ты знаешь, что я не терплю дилетантов в своем окружении. Так что, Илона, хочешь или нет, но тебе придется подумывать о новом месте работы.

— Что? Но…Давид…Давид послушай…все совсем не так.

— А как?

Она говорит, но я не могу разобрать, как ни стараюсь.

Они с Бергманом, похоже, перемещается на другую сторону комнаты, потому что его ответа я также не улавливаю.

Но мне уже достаточно того, что я услышала, еще как достаточно.

Я стою ни жива, ни мертва.

Все происходящее никак не укладывается в моей голове. Просто не хочет укладываться.

Как же так?

Я стою ни жива, ни мертва.

Все происходящее никак не укладывается в моей голове. Просто не хочет укладываться.

Как же так? 

Ведь мы с Давидом так хорошо начали налаживать общение. Я даже оставляла его наедине с дочкой, пусть ненадолго, но все же.

Значит…с его стороны все это было только притворством.

Конечно, между нами пока не случилось личных отношений, но все к этому шло…

Боже мой….

Я опасалась врагов извне, а самый главный враг все это время, оказывается, был совсем рядом с нами.

Но зачем? Зачем все это притворство, игра.

А еще я отчетливо понимаю, что сейчас не время распускать сопли, а нужно срочно действовать. Как можно быстрее выбраться отсюда, вернуться к дочке и бежать.

Куда? Одной и с маленьким ребенком на руках.

Не знаю, куда, но точно подальше отсюда.

Делаю шаг вперед, как на что-то натыкаюсь в темноте, и комнату оглушает звонкий грохот.

Дверь распахивается, и вспышка света ослепляет глаза.

На пороге комнаты стоит Давид и его брови взметаются вверх от удивления.

Я же могу смотреть на него только со страхом и отвращением.

— Женя, — медленно произносит Давид, а я прикидываю, смогу ли я проскользнуть мимо него в дверной проем или это мне не удастся.

— Давид.

Пытаюсь улыбнуться, но улыбка получается кривой и натянутой.

— А я тут…случайно зашла, но мне уже пора.

Делаю шаг вперед, но мужчина преграждает дорогу.

— Подслушивала?

— Я…пусти. Пусти сейчас же.

Пытаюсь пройти, но Бергман ухватывает за руку и не дает вырваться из своих цепких объятий.

— Что именно ты слышала?

Его голос звучит у самого уха, а я в который раз задаюсь вопросом, как у такого отвратительного человека может быть такой волнующий голос. Несправедливо до ужаса.

— Отпусти, мне нужно к дочке!

Паника накрывает, но Бергман вдруг отпускает и дает пройти.

— Я как раз и сам собирался к тебе.

Пулей проскальзываю мимо него, вылетаю из помещения и несусь в нашу с Веруней комнату.